Алоха из ада

Раздаётся щелчок, и передняя часть сейфа распахивается.

Видок изображает руками перед сейфом грациозную дугу в стиле говорящей куклы из телевизора.

— И вуаля[6].

— Ну, ты крут, Ван Дамм.

Он косится на меня.

— Жан-Клод Ван Дамм — бельгиец, а не француз.

— А есть разница?

— Иди на хуй.

Мне нравится, как Видок произносит «хуй»: «уи».

Он шепчет: «Се куа, са?»[7].

— Что-то не так?

— Нет. Это очень интересно. Владелец этого сейфа — большой параноик. На внутренней стороне выгравированы заклинания и руны.

— Ты же можешь забрать добычу?

— Он освещает внутренности сейфа маленьким светодиодным фонариком.

— Не вижу здесь ничего, что могло бы нас остановить. В основном, кажется, это сдерживающие заклинания. Должно быть, он боялся, что этот блестящий скарабей сбежит.

Он лезет в сейф, достаёт полированную эбеновую шкатулку размером с коробку из-под сигар и поднимает крышку. На кроваво-красном шёлке лежит красивый золотой скарабей. Он протягивает мне шкатулку и начинает упаковывать свои инструменты. Я сую её в карман пальто.

— Должен признать, не так уж плохо, но немного странно так долго не поднимать в гневе руку. В последнее время, пожалуй, я могу просто уговорить людей и Таящихся не делать друг другу всякого глупого дерьма. — говорю я.

— Видишь? — говорит он с пола. — Задействовав твою ангельскую половину, одной силы твоей личности достаточно для поддержания мира.

— Думаю этому способствует и убийство за одну ночь всех зомби в мире.

— Да, это может быть решающим фактором.

— К тому же, Люцифер и Стража не платят мне за роль наёмной сучки по вызову для убийств.

Видок сворачивает свои инструменты в кожаную сумку-скрутку и встаёт.

— Мы круты? — спрашиваю я его.

— Как Полярная звезда в сочельник. Но мы ещё не закончили, — говорит он, улыбаясь.

Он достаёт из пальто две бутылочки с зельями и выливает их содержимое на пол, где мы стояли, и на дверцу сейфа, стараясь смыть шампунем любую магическую или криминалистическую перхоть, которая могла бы привести к нам. Когда он швыряет в сейф содержимое третьей бутылочки, я слышу царапанье.

— Слышал? — спрашивает он.

— Эжен, с дороги.

— Он и не думает. У Видока научный склад ума. Вместо того, чтобы убраться с дороги, он заглядывает внутрь сейфа.

Это была мы не моя вина, если бы затылок его тупой французской черепушки разлетелся, как пятидолларовая покрышка, но я оттаскиваю Видока в сторону как раз перед тем, как демонские пушечные ядра вылетают из сейфа и врезаются в противоположную стену.

Панцирь демона блестит, как иссиня-чёрная оружейная сталь. У большого жука нет глаз, лишь две пары челюстей под углом друг к другу и два огромных загнутых передних когтя. В то мгновение, как ударяется в стену, он начинает прокладывать сквозь неё туннель. Вот чем занимается конкретно этот вид демона. Это копатель. Жадный демон. Он защищает всё, что считает своей собственностью. Вроде содержимого сейфа. Вот почему в сейфе были сдерживающие заклинания: чтобы удержать демона внутри. Умно. Типичные плохие парни — мы, к примеру — возможно, будут проверять на наличие пожирателей, но кто станет беспокоиться насчёт безмозглого копателя, пока он не пророет Панамский канал сквозь ваши кишки?

Видок стукается о письменный стол, когда я поднимаю его на ноги. Копатель замирает и разворачивается. Он слепой, но обладает отменным слухом. Я могу замедлить сердце и дыхание, но демон в считанные секунды нацеливается на Видока. Я отхожу в сторону, оставляя его беззащитным перед копателем. Он поворачивается и смотрит на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.

Прости, чувак. Так нужно.

Копатель поворачивается. Он слышит сердцебиение Видока. Он вцепляется своими двумя огромными копательными когтями в стену и пользуется ими, чтобы метнуть себя вперёд, как из рогатки. Металлическое размытое пятно, четыре сверкающие челюсти и крюки размером с руку летят прямо в грудь старика. Тот даже не смотрит на них. Он не сводит с меня глаз.

Когда размытое пятно тела копателя проносится над письменным столом, я выхватываю наац. Выкручиваю рукоять из корпуса в зазубренную лучковую пилу толщиной с волос.

Копатель ударяется в наац, подобно метеору с зубами. Я врубаюсь режущей кромкой нааца в его тело, и жук раскалывается надвое по всей длине. Половинки разделяются и впечатываются в стену по обеим сторонам от Видока, глубоко входя в дерево и пластик.

Видок вертит головой, разглядывая гигантские остатки насекомого по бокам от себя.

— Кто бы мог подумать? Я-таки помню, как убивать тварей. Хорошие новости для нашей стороны, — говорю я.

— Шагай на хуй, парень.