Алоха из ада

Всё ещё странное ощущение, оставить её позади, гоняясь за другой женщиной, пусть даже не из-за романтической любви, а из-за того чувства, которое говорит, что, если у тебя когда-то была с кем-то глубокая связь, ты не позволишь, чтобы её затащили в подземный мир, не попытавшись с этим что-нибудь сделать.

Если в конце Вселенная уцелеет, может, я приведу её сюда. Я бы не взял её в ад, который знал, но посмотрел бы, как она наслаждается уикендом в Конвергенции. Это было бы похоже на приключенческие каникулы, которые проводят яппи[208], где они получают возможность насладиться природой из автобусов с кондиционерами и палаток за десять тысяч долларов. Мы займём этаж отеля «Рузвельт» и будем играть в пейнтбол с дикими животными.

Я беру Маммону с его кресла и пристёгиваю ремнём позади водительского сиденья. Мы с Келли садимся спереди. Он включает зажигание и плавно везёт нас по гаражу к будке, где ждёт охранник.

Я показываю Маммоне нож в руке.

— Будь паинькой, или лишишься другой руки.

— Конечно, — соглашается Маммона.

Мы подъезжаем, и Маммона опускает тонированное стекло достаточно низко, чтобы показать своё лицо. Он кивает охраннику, и тот нажимает кнопку, откатывающую ворота. Келли вывозит нас из дворца на Голливудский бульвар. Похоже, даже в аду мне суждено путешествовать на угнанных тачках.

— Поверни направо, — командую я, — в другой стороне беспорядки.

Он поворачивает. Забавно видеть, как Маммона спокойно сидит с неработающими ногами и хрустящей рукой. Во дворце мне повезло. Я понятия не имел, что он может являть гладиус. Азазель не потрудился упомянуть об этом, когда отправлял меня убить Маммону более десяти лет назад. Не знаю, почему он хотел, чтобы я это сделал, и не знаю, почему передумал. Может, его ТиВо[209] сломался.

— Мистер Келли, на Флегетон[210], — говорит Маммона.

Улицы прорезают провалы и линии разломов, делая их непроходимыми. Келли срезает по Ла-Бреа и едет окольным путём через жилые кварталы и парковки многоквартирных домов на 101.

Маммона велит Келли ехать на юг. Аварийные съезды по обеим сторонам автострады выглядят как декорации из старых учебных фильмов для водителей. Они представляют собой сплошное месиво из искорёженных и сожжённых транспортных средств.

В обычном аду, Флегетон представляет собой огненную реку, которая течёт и плещется словно вода. Языки пламени — всего лишь лёгкий ветерок с борта баржи. Вы не обожжётесь, если не войдёте в прямой контакт с рекой. Флегетон выполняет в аду двойную функцию. Это одна из пяти крупных рек, так что по ней идёт оживлённое движение, в основном баржи, пассажирские и грузовые суда. Она настолько загружена, что нуждается в доках, буях, маркерах глубины и всяком прочем моби-диковском барахле, в котором я ничего не смыслю. Это ад. Зачем напрягать ремесленников изготавливать всё это, когда вокруг лежат миллионы мёртвых душ? По всей длине Флегетона проклятые болтаются в вечном огне в качестве маркеров каналов и буёв с показателями глубины. Целые доки сделаны из связанных вместе душ. В этом аду схожая креативность. Дорожные заграждения и разделительный барьер автострады — это остолбенелые души. Разделяющие полосы отражатели — это головы душ, которые погребены по шею в адовом бетоне. Что будет, если здесь лопнет шина? Скорее всего, прибудет адовый AAA[211] и обвяжет вам вокруг оси несколько душ, чтобы вы могли добраться до проклятого гаража.

— Итак, кто ты? — спрашиваю я Келли.

Он ничего не отвечает.

— Вели ему говорить со мной. Скажи, что ему больше вообще не нужно твоё разрешение, чтобы говорить.

— Говорите с ним, мистер Келли. Говорите с ним, сколько душе угодно. Но сперва сверните на этот съезд и держитесь левее, — отвечает Маммона.

— Я слуга и человек господина Маммоны. Я делаю всё, что он просит, от рассказа о своей жизни до выполнения любых задач, которые мне поручают, тем способом, который лучше всего иллюстрирует человеческие привычки и поведение, — бормочет Келли.

— Я же говорил тебе, что он зануда, — говорит Маммона. — Ты вытаскиваешь подобных существ из их среды обитания, и они чахнут. Он всё ещё может быть интересен, если мы выпустим его здесь в качестве киллера, как тебя.

— Я не был убийцей, пока не попал сюда.

Маммона здоровой рукой делает пренебрежительный жест.

— То, что детёныш паука ещё никого не укусил, не делает его менее пауком.

Келли везёт нас по огненной дороге. Маммона время от времени велит ему перестроиться или следовать по ответвлению от главной дороги. Мы едем по меньшей мере час, но, похоже, пока никуда не приехали. Если Маммона ведёт нас куда-то помимо Элефсиса, я привяжу его к заднему бамперу и протащу до Мексики. Если отыщу её.

— Что делает тебя таким особенным, что из всех здешних душ ты заслужил быть переданным генералу? — спрашиваю я раба Маммоны.

— Не знаю, сэр. В смысле, Старк. Прошу прощения. Ужасная привычка, от которой нужно избавляться.

— Не парься.

— Здесь внизу так много более достойных людей, чем я. Я ничего не достиг в сравнении с некоторыми, с кем познакомился.