Алпамыш

— Как же я тебе коня поймаю, если встать не могу? — рассердился Култай. Отпустил его Алпамыш, — Култай крикнул: — Курхайт! — Тут лошади со всех девяноста пастбищ, все, сколько их было, побежали на его зов, собрались перед ним. Култай дал Хакимбеку укрук, — сказал: — Сам лови, какого хочешь.

Взял Хакимбек укрук, решил закинуть его на шею буланого коня или на гнедого коня с пегими ногами, или на крупного быстроного коня-шапака. Забросил он укрук, опустился укрук на шею одного чубарого коня с длинной, шелковистой гривой. Оказался конь не таким, о каком душа его мечтала, не пришелся он Алпамышу по вкусу, — отпустил он этого коня, думая про него: «Чересчур уж нежен конь этот, — невынослив окажется в походе».

Закинул он снова укрук — снова попался тот же конь, снова отпустил его Алпамыш, говоря:

— Э, навлечешь ты беду на меня, околеешь в походе, опорочишь меня, на несчастье мое попадаешься ты мне!

В третий раз закинул укрук Алпамыш, в третий раз поймал он все того же шелкогривого чубарого конька.

— Видно, это и есть судьба моя! — сказал Алпамыш. Подтянул он коня к себе, надел ему на шею свой кушак, подвел его к месту, где седло и упряжь лежали — и осматривать его стал, гадая, каким же окажется этот сужденный ему конь.

Подходит к нему в это время Калдыргач-аим со своими девушками, — посмотрела на брата, поняла сразу, что недоволен он конем своим, что опечален потому Алпамыш.

Взяла она из рук его поводья, погладила коня по крупу, осмотрелась по сторонам, — сказала:

— Не печалься, не думай, что это плохой конь. Человек, севший на этого коня, увидит многие страны, достигнет цели своей.

Подбодрила она этими словами брата, поздравила его, так говоря:

— Конь серо-чубар, — каков уж есть, — таков.

Но не сыщешь в мире лучших скакунков. Говорю тебе, — он счастье седоков:

На таком коне сразишь любых врагов.
В сбруе, под седлом нарядней аргамак.
Ты к луке подвесишь золотой садак, —
Ветром конь помчится в бой и на улак,
И к миндалеокой ты примчишься так.
Поздравляю, братец, — клад — не аргамак!
Скакуна такого будешь ты любить.
Только сядь, — он сам свою покажет прыть.
Он тебе врагов поможет перебить,
Вызволить Барчин — и с ней счастливым быть.
Будешь за коня судьбу благодарить.
Поздравляю, братец, — клад — не аргамак!
Ласковой рукой по лбу его погладь.
Собирайся в путь. Пора коня седлать!
Ты о Байчибаре худо не суди,
Выплесни сомнений горечь из груди,
Счет его достоинств конских — впереди.
По свету на нем сначала поброди, —
Лучшего тулпара поищи — найди, —
Не найдешь — и сердца зря не береди!
Конь благословен, — с ним неудач не жди,
Службу он тебе сослужит, — погоди.
Только сам смотри — коня не повреди!
Все твои желанья выполнит он, брат!
Говорю тебе: не конь, а сущий, клад!
Истинный тулпар, он истинно крылат, —
Самой быстрой птице не лететь с ним в ряд.
Верь, никто конем подобным не богат.
По пескам пустынь, по кручам горных гряд
Может он скакать шесть месяцев подряд.
А что он чубар и неказист на взгляд,
В этом, ака-джан, твой конь не виноват!..
Ака-джан, послушай слово Калдыргач:
Крепкокостен конь, вынослив и горяч.
Конь иной красив, а слабосильней кляч,
Этот конь — тулпар, — из-за него не плачь.
Ты, мой ака-джан, недалеко глядишь,
Если Байчибара своего хулишь:
Этою лошадкой мир ты удивишь,
Славу всех батыров ты на нем затмишь.
Если с ним свою судьбу соединишь,
Первых силачей калмыцких посрамишь, —
Дяди-бия дочь от них освободишь.
Как ты недогадлив, брат мой Алпамыш!