Альпийский узел

– Проверка связи, товарищ лейтенант? – ядовито осведомился Гордин. – Увы, живым не взяли. Но ты не останавливайся, оживляй.

– Я хотя бы попытался, товарищ майор, – ворчливо отозвался Романчук. – Все пузо ободрал, пока вы там фейерверк устраивали, мог бы его пристрелить, но не стал, без оружия на него пошел…

– Знакомая, кстати, рожа у этого мертвяка, – заметил Булычев. – Настаивать не буду, но вроде он из тех, кого мы выкуривали из типографии. Над забором засветился, когда перелезал…

– И что нам с того? – фыркнул Гордин. – Ясности не добавилось. Не много ли событий для одного дня, товарищи? И черт меня побери, если все они не связаны… Эй, прыгун, долго будешь там сидеть? – он глянул вниз. – Вылезай, не бойся, пора заканчивать эти посиделки на природе.

– А как я вылезу? – обиженно вытянул губы Романчук. – Летать не умею. Вы уж помогите, что ли…

– Бойцы, вытаскивайте его, – покосился через плечо Андрей. – А мы пока перекурим. Эй, внизу, обыщи на всякий случай этого. Может, документы найдешь или еще что полезное…

Из полезного на мертвом теле были только сигареты и позолоченная зажигалка. Последнюю Романчук забрал себе – хоть какая-то компенсация, имеет право. А вырученным куревом поделился с товарищами. Табачок был неплохой, члены «черного ордена» барахло не курили.

Пока остальные дымили, майор осматривал окрестности. Скальная местность была рваной, перемежалась перелесками, скоплениями кустарника. Дальше на восток холмы подрастали, превращались в небольшие горы, заросшие деревьями.

Подрывник был один, никто за него не мстил. Умирать этот субъект не собирался, имел задание подорвать машину, а решение принять мученическую смерть пришло к нему по ходу дела.

Подозрительно выглядела местность на востоке. Взгляд скользил по холмам, и ощущалось безотчетное волнение. В горах могли быть дороги – их просто не отметили на карте. В былые времена там работали оловянный и медный рудники, их закрыли еще до войны, но дороги-то остались! Колонна два дня назад съехала с основной трассы – возможно, в восточном направлении. Туда же подались выжившие из «Опеля». Дороги из Абервельда на восток нет, но это не значит, что ее нет на самом деле. К востоку от города деревушка Тильгау – единственный населенный пункт, примыкающий непосредственно к Абервельду. От трассы есть ветка к упомянутому селению – мимо предместий, за гору… Что мешает навестить эту деревушку? Сто к одному, что от нее есть дорога к старым рудникам…

Пропажа груза не была классической загадкой запертой комнаты. Вариантов много – выбирай любой. Но к востоку определенно стоило присмотреться…

Глава пятая

Ночь прошла спокойно. Майор лежал на рыхлом матрасе, разглядывал стену, по которой блуждали лунные блики. На улице перекликались часовые, вспыхивали огни фонарей. В городе этой ночью не стреляли – затишье явно не к добру. События дня выплывали из закоулков памяти: висящий в петле Эггер, утрамбованная в мусорный бак Лаура Штейнер…

Чутье подсказывало, что они не были активными сообщниками преступников, но что-то знали, возможно, оказывали содействие при сокрытии груза. Отсюда и страх с растерянностью – куда ни кинь, везде клин. Нацисты могут убить за излишнюю осведомленность, а поделишься с русскими – все равно защиты не дождешься. Арестуют и будут пытать как пособников режима…

Страх пропитал все здание магистрата и примкнувшей к нему ратуши. Работников осталось мало, а те, кто вышел на службу, тряслись от страха. Они могли ничего не знать (во всяком случае, по их мнению), но это не мешало быть казненными.

Поведение бургомистра отличалось повышенной нервозностью: господин Шварцен не сидел на месте, его носило с этажа на этаж, он создавал видимость кипучей работы. Блуждал лунатиком первый секретарь Максимилиан Шмидт, волком глядел на соотечественников, встреч с контрразведкой старался избегать. Печально смотрела на происходящее Микаэла Шварцен – замкнулась в себе, натянула непроницаемый кокон.

Что-то было в этой женщине, но майор пока не разобрался. Да и некогда разбираться. Иногда он ловил ее взгляды, они обменивались какими-то словами. Когда вернулись из последнего «похода», прихватив с собой двух выживших красноармейцев, она забеспокоилась, смотрела со страхом. В какое дерьмо его опять угораздило вляпаться?