Алракцитовое сердце (СИ)

Деян глубоко вдохнул пахнущий кровью и порохом воздух; выдохнул и вдохнул, выдохнул. Страх вытекал, словно кровь из раны, и вместе с ним будто уходила жизнь: но руки больше не дрожали.

- V -

Кое-как Деян управился с тугим ружейным замком и по команде выстрелил в синее пятно, в которые для него слились фигуры бергичевцев. Некоторые упали, но другие продолжали наступление, пробираясь прямо по телам.

- Заряжай! - снова выкрикнул Альбут.

Деян потянул замок, но тут странный сигнал - будто ударили палкой по огромному ведру - привлек его внимание. Он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как первые ряды наступающих солдат припадают к земле - а длинная шеренга, выстроившаяся у захваченного бруствера, ощетинивается ружьями.

Горьевцы в беспорядке стали отступать к остаткам укреплений, ломая строй.

- Владыка его мать... - Альбут не успел договорить ругательства, как грянул залп, а затем, едва ли не сразу, второй; шеренга стрелков уступила место следующей.

Сзади кто-то кричал во всю глотку - высоко, надрывно, страшно. Ухнула рядом дарвенская пушка, расчет которой еще оставался в строю, однако наступавшей бергичевской пехоте она навредить уже не могла: те подошли слишком близко.

Деян, не слыша больше приказов, обернулся к Альбуту и не увидел его. Мгновением позже он догадался взглянуть вниз: капитан лежал на земле. Он не выпустил ружья, но верхняя половина его головы превратилась в кровавую кашу; целы остались только подбородок и губы, изогнутые в сардонической ухмылке.

- Хара сказала, у нее будет от тебя сын. Она решила вырастить его, - произнес Деян, опустившись рядом на корточки - но капитан уже был безнадежно, необратимо мертв и не мог ничего слышать. Оставалось надеяться, он был доволен тем, как умер.

Снова кто-то закричал. Деян обернулся на крик, выставив ружье перед собой, - и это спасло ему жизнь: бежавший на него солдат напоролся животом на штык.

У бергичевца было грубоватое, невыразительное лицо и округлившиеся от удивления и боли глаза; с протяжным, поднимающимся будто из распоротых внутренностей стоном он начал заваливаться назад. Мало отдавая себе отчет в том, что делает, Деян повел ружье вбок, вниз с силой выдернул.

- Это тебе за Орыжь. За все, - сказал он. Но бергичевец был уже так же безнадежно глух ко всему, как и Альбут, и химера скалилась его разверстым ртом.

Вокруг убивали и умирали. Деян встал и удобнее перехватил ружье. Место убитого занял следующий - но почему-то вдруг остановился; в глазах его отразились недоверие и ужас.

Деян проследил за взглядом бергичевца - направленным ни на кого иного, как на него, - и невольно усмехнулся, поняв, в чем дело. Голенище сапога, брючину и мышцы разорвало пулями или осколком ядра, однако чары Голема не разрушились до конца, и теперь он стоял, опираясь на желтоватую кость. Но боли почему-то совсем не было. От разрывов ядер и ударов сотен копыт тряслась земля.

- Видишь, ты? Даже мертвое имеет конец! - выкрикнул Деян. Быстрым выпадом он попытался достать противника; тот блокировал и отступил к остаткам бруствера, спасаясь от ворвавшихся с фланга бергичевских конников, без разбора расшвыривавших своих и чужих.

Деян успел отскочить в сторону и пригнуться: тяжелая сабля просвистела над головой. Он шагнул к брустверу, снова целя бергичевцу в грудь, но тут что-то ударило его по затылку; мир на мгновение заполнился ослепительно-яркой болью - и рухнул в непроглядную тьму.

Глава девятнадцатая. Меченые роком

- I -

В кромешной темноте кто-то истово молился, срываясь на крик, захлебываясь словами, путаясь и плутая в них, как пьяница между трех осин. Деяну хотелось сказать крикуну, чтобы тот, наконец, заткнулся, - но губы не слушались; он не мог раскрыть ни рта, ни глаз, ни пошевелить хотя бы пальцем.

Рядом находились люди - много людей, которые стонали, кричали и скулили от боли, переговаривались друг с другом. И молились; многие молились, но некоторые - с особым тщанием. "Те, кто редко делал это прежде", - подумал Деян.

- Кто-нибудь, затолкайте ублюдку кляп! - потребовал грубый, скрипучий голос.

- Тебе надо - сам и заталкивай, - огрызнулся другой. - Кончились твои приказы, вша штабная. Худо бедняге, так пускай.

- Да помешался человек, не видите, - сипло сказал кто-то третий. - Вас на столе бесы разложат - еще не так запоете.

- Со страху он помешался еще раньше, чем ружье бросил, - проскрипел первый голос. - Бесы или нет, а если б они тебя не заштопали, ты б издох уже, умник.

- На все воля божья, - равнодушно сказал сиплый.

- Да заткнитесь вы! - прикрикнули на них. - Без вас тошно.

По разговорам Деян быстро понял, что если это Преисподняя - то всех, погибших в бою на высотах, без разбору засунули в один котел. Однако такое вряд ли могло произойти: потому оставалось предположить, что он находится в госпитале или чем-то подобном.