Алракцитовое сердце. Том I (СИ)

– Нет. Можешь покарать меня за это. – Деян невольно бросил взгляд на дыры во лбу Хемриза. Скверная смерть, но лишь с виду: для Хемриза она была милосердно быстрой. – Лгал тебе тоже только я: старуху-знахарку все считали сумасшедшей и не знались с ней без нужды… Она и была сумасшедшей. Но мне волей-неволей пришлось слушать ее рассказы, пока она лечила мою культю.

– Я, по-твоему, тоже сумасшедший? – спросил с насмешкой Голем.

– Надеюсь, не настолько, как старуха или как… – Деян невольно взглянул в сторону Кенека, – мой бывший друг. Поэтому я и пришел сам.

– Да у вас здесь, я смотрю, всех подряд величают сумасшедшими, – хмыкнул Голем.

Кенек о чем-то жалобно заскулил, но Деян выбросил его из головы, стараясь в полутьме – две из трех разожженных ламп погасли – лучше разглядеть чародея и понять, почему тот тянет время бессмысленными вопросами, не желая переходить к главному.

– Предлагаешь сделать с тобой то же самое, что и с ним? – Голем кивнул в сторону Кенека. – И что же я с ним такого сделал, чего бы он не заслуживал?

– Ты до сих пор не убил его, хотя он того заслуживает, – сказал Деян. – Но я не могу понять: почему? Потому что он все еще тебе нужен? Или потому как тебя об этом попросила Эльма?

– Попросила?! Да она набросилась на меня, как дикая кошка! Вечно я не могу сладить с женщинами. – Голем рассмеялся, но смех его отдавал горечью. – Я зря сказал ей, что оставлю его вам; но что сказано, то сказано. И я еще днем обещал, что не причиню вреда за слова, которые мне не понравятся. Но ты не поверил мне и лгал, не отводя взгляда. А теперь снова требуешь от меня обещаний. Зачем, если ты все равно не веришь моему слову? Такие нынче обычаи у свободных людей?

– Это из-за того, что… – Деян запнулся: перед кем и за что он собрался оправдываться? С какой стати?!

В памяти вновь возник двор горбатой Иллы – и разгоравшийся внутри пожар вырвался наружу.

– IV –

Злость на себя за испытанный на миг стыд, на презрительно ухмыляющегося чародея, на Кенека и его дружков-подонков – она застилала глаза, жгла горло. Сдержать ее было невозможно; Деян и не хотел сдерживаться.

– Когда-то ты был правителем этих земель; но сколько веков прошло с тех пор, как ты исчез? – выкрикнул Деян. – Ты можешь насмехаться над нами, убить всех нас, уничтожить здесь всё. Говоришь так, будто мы – скот, а ты – пастух. Но я не встречал ни одного пастуха, который сперва бросил бы стадо, а потом возмущался бы, что его овцы ведут себя не так, как ему угодно. По-твоему, мы скот?! Тогда и ты не лучше. Но мы – не скот, и ты – не пастух, колдун. Не тебе судить нас за то, каковы мы! Не тебе… – он замолчал, лишь когда увидел чародея прямо перед собой. Голем, упираясь кулаками в оконную раму, нависал над ним, как готовый сорваться вниз камень.

– «Не мне» – что?

Лицо чародея побелело больше прежнего, глаза пылали гневом. И что-то еще, какое-то другое чувство было в его взгляде: неясное, непонятное – и оттого еще более жуткое. Будто сам Владыка Мрака касался мира вместе с этим взглядом.

«А я ведь еще не успел ничего сделать… – Деян заставил себя сидеть неподвижно, не отодвигаясь от Голема ни на пядь. – Сорвался хуже Эльмы. Дурак».

– Оставьте его, милорд Ригич, – вдруг забормотал от печи Кенек. – Деян и раньше был не в себе. Чудной. Он не понимает, с кем говорит… что говорит… Оставьте его, милорд. Деян, проси прощения, глупец!

Деян скосил глаза: Кенек отчаянно жестикулировал уцелевшей рукой, призывая его прислушаться; стоило думать – это была такая благодарность за то, что по старой дружбе не поддержал затею с кочергой.

Голем не обратил на потуги Кенека ни малейшего внимания, продолжая жечь Деяна взглядом.

«Каленое железо таким, как он, без надобности, – неужели ты не понимаешь, Кен? Извиниться перед ним? Поздно… И я не могу. Я не должен… я не стану лебезить перед ним лишь потому, что он может изувечить меня или убить. Я – не ты, Кен», – Деян подмигнул Кенеку, который в ответ замахал еще отчаянней. Даже в Кенеке Пабале оставалось что-то человеческое. Он был мерзавцем и трусом – но даже он не был скотиной, лишенной души и разума.

– Ты явился из ниоткуда, чтобы исчезнуть в никуда, когда получишь то, что тебе нужно, Голем. – твердо закончил Деян. – А мы, наши отцы, деды и прадеды жили здесь и выживали из века в век. Это наша земля. Наш дом. Даже если мы смешны и достойны осуждения – не тебе смеяться над нами, и не тебе нас осуждать!

Стало очень тихо.

– V –

– Дурак, – пробормотал Кенек, – ты и правда не понимаешь…с кем связался.

– А ты, мразь, умнее и понимаешь больше? – Голем бросил на него короткий взгляд через плечо и вновь обернулся к Деяну. – Редко когда мне приходилось выслушивать столько оскорблений зараз. И от кого? Ты мелешь языком про то, кем я себя считаю и чего хочу, на что я имею и не имею права, – на том, должно быть, основании, что я не дал твоему бывшему дружку перерезать тебе глотку?

– Я бы не стал… – неуверенно начал Кенек, но поперхнулся и замолчал, когда чародей наградил его еще одним взглядом.