Алракцитовое сердце. Том I (СИ)

– То свободные люди вокруг, – Деян постарался скопировать издевательскую интонацию чародея, – то манерные ослы: не везет тебе, горемычному. Или это всем остальным с тобой не везет?

Голем взглянул недоуменно, затем хмыкнул:

– Поддел, хвалю. Однако ж, в сущности, одно другому не мешает.

– Да мне-то что? Я так, любопытствую.

Чародей почти все время спал, а, когда просыпался ненадолго, то молчал, глядя в пустоту; мысли его витали где-то далеко. О чем говорить и как с ним следовало держаться теперь, Деян не понимал. Слишком уж быстро все встало с ног на голову…

Себя он чувствовал совершенно вымотанным, тогда как возни с убогим хозяйством и заготовкой припасов было – и обещало быть в будущем – предостаточно. Но когда после полудня зарядил дождь, и ничего не оставалось, кроме как на время укрыться в хижине и в свое удовольствие отдыхать, – сон не шел…

Стоило задремать, как наваливалась на грудь и сдавливала горло какая-то непонятная тревога, беспрестанно чудился чей-то тяжелый взгляд; Деян надеялся, что виной тому всего лишь сидящий с открытыми глазами Джибанд. Надеялся и – без особого успеха – старался убедить себя также и в том, что великан не таит в себе никакой скрытой угрозы и от крепко спящего человека ничем существенным не отличается. Чем дальше, тем сложнее было не замечать его; загадка исполинского «неправильного человека» притягивала мысли.

Отчаявшись заснуть, Деян вновь принялся возиться с ружьем. На не сгнившем еще прикладе обнаружились глубоко выцарапанные буквы "Ж.Г.", на стволе – почти стершийся номер.

Инструмент валился из рук.

На лавке заворочался чародей; откинул одеяло и с трудом сел, потирая глаза.

– Ты сказал, он полуживой. Но его тело – мертвая человеческая плоть? – Деян указал на Джибанда. – Как моя ступня? Или как у этих, как их… недоумерших?

– Немертвых, – поправил чародей. – Хотя недоумершими их называть было бы вернее, поскольку дух их не желает покидать плоть. Привнести призванный дух в мертвое тело возможно, но это значит – создать озлобленное и несчастное чудовище, которому не будет удержу. Слышал когда-нибудь об острове Виктора? Этот клочок суши однажды был нечаянно заселен подобными созданиями.

– Нет, – сказал Деян.

– А жаль. Напомни потом – я расскажу… Грустная, но поучительная история. У Джибанда искусственное тело, Деян. – Чародей нашарил что-то кармане Беоновой куртки и не глядя протянул ему: это оказался небольшой рыжий самородок. – Алракцит – камень будущего и несбывшегося. Камень перемен, возможностей и связей. Священник сказал, вы по-прежнему добываете его и сдаете людям Венжара, но ничего не знаете о том, зачем он нужен. И не очень-то это вас интересует.

– Да.

– Поражаюсь вам… На Островах и Дарбате мне доводилось бывать в закрытых и оторванных от мира поселениях, но нигде я не встречал такого чудного общества, как у вас. – Чародей помолчал. – Дарбатские отщепенцы видят во внешнем мире угрозу и тратят много сил на защиту от нее; налогов и податей не платят, а членов общины без колебаний казнят за одно лишь подозрение в связях с чужаками. Вы же безропотно выполняете для неведомых правителей работу, смысла которой не знаете и не хотите знать. Удивительное миролюбие и столь же удивительная нелюбознательность.

– Так что об алракците? – перебил Деян. Его и самого, случалось, посещали подобные мысли, но слушать разглагольствования чародея на этот счет он не желал.

«Когда до большого мира много дней пути, а руки и голова от рассвета до заката загружены работой, кто станет предаваться праздным раздумьям о том, что и почему?»

Деян сжал самородок алракцита в ладони. Любопытство в Медвежьем Спокоище было уделом детей и бездельников поневоле вроде него, и не ему – и тем паче не кому-нибудь вроде Голема – было осуждать орыжцев за равнодушие к собственному невежеству.

– Прежде Старожье получало неплохую прибыль с алракцитовых шахт, но они, мне сказали, давно затоплены, – продолжил чародей. Говорил он охотно и многословно; так, что в пору было задуматься: чего ради?

– Затоплены, – подтвердил Деян. – Нарех говорил, что пытался с друзьями спуститься вниз, но не смог.

– Алракцит редок, но для работы обычному колдуну его нужно немного: такого самородка, какой ты держишь сейчас, хватит надолго, потому не так уж он дорог. А истинная ценность алракцита проявляется, если растолочь его и смешать с крошевом валадана: камня прошлого, постоянства и смерти. В смеси с алракцитовым песком валадан становится тем, что древние ваятели называли «унио» – первоосновой.

– Основой чего? – спросил Деян. – Взялся объяснять – так объясняй понятно.