Алракцитовое сердце. Том II (СИ)

«На Птичьей, на Птичьей…» – тупо повторял про себя Деян, шагая по улице. Болела голова. Он злился на чародея, так некстати – и так предсказуемо – свалившегося с ног, и злился на себя за то, что беспокоится за него; и за чувство беспомощности, зудящее под ложечкой. Он ушел бы намного раньше, если б не опасался оказаться с городом один на один. Необходимость эта внушала ему страх, достаточно сильный, чтобы лишь все вместе – невозможность оставаться дальше в душной и пропахшей болезнью комнате, жажда хоть какого-нибудь действия и усиливающееся беспокойство за то, что само собой дело не выправится, – смогло выгнать его с постоялого двора.

Страх, как оказалось, не вполне беспричинный.

Днем все выглядело иначе, чем в сумерках. Низину, говорили прохожие, подтопило, но нагорная часть города после ночного ливня больше не казалась такой уж грязной; и совсем не казалась маленькой. Каждый в отдельности дом и проулок мог бы быть частью Орыжи или Волковки, но все вместе они образовывали чудовищный непроходимый лабиринт. Улица, где у каждого дома стояли крытые загончики с плетеными стенками для продажи птицы, была неподалеку: Деян помнил, как накануне шел по ней за чародеем на постоялый двор. Но как ее найти или хотя бы в какой она стороне – вспомнить не мог, и от попыток только сильнее стучало в висках. Расспрашивать прохожих, многие из которых и так недобро поглядывали в его сторону, про улицу и про местных лекарей было боязно; проплутав не меньше получаса, эту боязнь он преодолел – однако безо всякой для себя пользы. По злобе или по незнанию верную дорогу показать никто не мог, а кто пытался, говорил какую-то непонятную тарабарщину из имен и названий.

«Хвала небесам, я хоть обратный путь помню… Помню ведь? – Деян вздрогнул. Уверенности он не чувствовал. Даже было собрался сразу пойти назад. Но, представив, какую картину снова увидит по возвращении, тот час оставил это намерение. – Волки сожри этого дурака! Не хватало еще ему взаправду помереть с перепоя… Нет уж: надо искать, пока не найду».

Мысль о том, что простой лекарь – если этот лекарь вообще найдется – из захолустного городка вряд ли много понимает в болезнях, вызванных трехсотлетним смертным сном, он тщательно отгонял.

Ноги гудели, и Деян ненадолго присел отдохнуть на ступеньки крыльца чьего-то заколоченного дома, а после двинулся дальше. Он вновь прошел вдоль длинной стены, непонятно зачем построенной, и пересек небольшую площадь напротив большого и красивого особняка, охранявшегося сразу десятком вооруженных солдат. Затем пересек еще одну площадь и перебрался по мосткам через канаву, чтобы спуститься по улочке, невыносимой вонявшей рыбой; туда по утрам даже в неспокойное время привозили улов рыбки. На улице с птичьими загончиками тоже чувствовался рыбный запах; значит, она была где-то рядом, – но где?

Проплутав еще с полчаса по переулкам, он с досадой понял, что снова вышел к знакомому уже заколоченному дому, выкрашенному облупившейся зеленой краской. Голове от прогулки немного полегчало, но к цели он не приблизился ни на шаг.

«Проклятый городок!» – Деян в сердцах выругался и вновь проделал путь до воняющей рыбой улицы, где за время, пока он бродил, рыбаки успели распродать последние корзины. Там, отойдя с прохода в закуток между домами, он остановился и зажмурился, из-за всех сил напрягая память.

Птичья должна была быть где-то рядом, но отыскать ее никак не получалось, и – что еще хуже – чем дальше, тем сильнее он сомневался в своей способности хотя бы вернуться к постоялому двору.

– Не меня ищете? – раздался за спиной смутно знакомый голос.

Открыв глаза, Деян едва поверил в свою удачу. Рядом cтоял, будто вырос из-под земли, капитан Ранко Альбут.

– III –

– Не вас. Но вы очень вовремя! – прочувствованно сказал Деян. – Сможете проводить до Птичьей улицы?

– Рад был бы услужить. – Капитан сдержанно улыбнулся. Чувствовалось, что он немало озадачен как самой встречей, так и той радостью, какую вызвало его появление. – Но мы на Птичьей и стоим, господин Химжич.

– Но разве… – Деян от изумления даже отступил на шаг. Оглянулся, втянул носом воздух: ошибки не было – рыбой воняло по-прежнему.

– «Рыба не птица: воды не боится», – со значением произнес капитан. – Один дурак назвал, а сто повторили: так и живут. Ежели вам птицу надо, то гусями и курами тут рядом торгуют, на Подвозной.

Деян представил себя, блуждающего по лабиринтам города с гусем под мышкой, и содрогнулся.

– Не надо мне птицу, упаси Господь! Да, по правде, мне и Птичьей не надо: на Птичьей спросить посоветовали. То есть, пройти на Птичью и там спросить. А так, мне бы лекаря. Ну, то есть не мне, а… – Отчаявшись объяснить по человечески, что и почему, Деян раздосадованно махнул рукой, надеясь, что капитан поймет сам: когда утром Альбут просил увольнения, он поднимался наверх и видел, что творится.