Альсара (СИ)

— Здесь придётся убрать. Я не хочу, чтобы кровь клонов оскверняла это святое место.

Дальше Азия ничего не помнила, но очнулась она уже в сознании, она могла видеть и слышать, еле-еле шевелить губами, но говорить не пробовала.

— Я голосую. — Прозвучал голос инквизитора.

— Поддерживаю.

— Да, я тоже считаю, что надо привлечь Якова.

Джерри Пирм явно оставался в меньшинстве:

— Кто Яков такой, кто он для Святой Церкви, кто он для Святой Веры, может священник? — Мерзко наседал на инквизиторов Джерри Пирм. Я не понимаю, почему…

Но его снова перебили:

— Барон инквизитор, ведь Вы же понимаете. Она не просто мерзость. Это Азия. Это может сыграть очень злую роль в судьбе Святой Веры, сейчас у неё сторонников вряд ли меньше чем сторонников Святой Веры.

— Как вы можете сравнивать! Как вы можете сравнивать! — Кричал Джерри Пирм в бешенстве.

— Но, Ваше Святейшество…

Тут барон Пирм задумался. Он вообще не был глупцом и пустым человеком. И для него аргументация показалась не бессмысленной:

— Хорошо, пусть Яков будет на суде. — Он подошёл к Азии, поднял её безжизненную головку и посмотрел в неподвижные глаза. — Дорогуша, тебе очень повезло.

Последнее, что видела Азия, было неприятное лицо и губы барона. Она снова погрузилась в беспамятство и на сей раз безболезненное.

"Так намного лучше закончить свою жизнь, чем от беспрерывной пытки". Но Азия скоро очнулась.

Когда Азия проснулась после парализатора, она сидела в кресле, таком, что без помощи рук очень сложно было встать — не находилось точки опоры. Её руки сзади за спинкой кресла были сцеплены наручниками, причём очень сильно, так, что было даже больно. Она была всё в той же одежде, пыльных джинсах тёмно-красного оттенка и блузке с открытыми плечами. Волосы были в ужасной пыли, но привести себя в порядок девочка не могла.

Азия была на суде инквизиции. Страшный свет заливал вокруг всё пространство, приводя подсудимых обычно в неописуемый ужас. Но не её. Куда больше Азию страшили атрибуты, похожие на средневековые орудия пыток и части тел разорванных ими клонов.

Джерри Пирм стоял рядом. Азия пыталась улыбаться, просто от того, что снова смогла дышать, делая свой внешний вид хоть чуть более привлекательным, если она попадёт в кадр. Ведь ей не дали привести себя в порядок с помощью косметики перед судом. Но поняв всю глупость положения, связанную с улыбкой, перестала. Это могло быть трактовано, как насмешка над судом, а не просто радость от того, что она всё ещё дышит.

В зал вбежал взбаламошеный Яков. Видно было, что он очень спешил и волновался.

— Мне сказали, случилось что-то очень серьёзное. — Повторял Яков. Азия видела, как он волновался.

— Да вот. — Только и сказал, стараясь быть любезным Джерри Пирм. У него это как-то смешно получалось. Он указал на стол, на котором лежало больше десяти положительных тестов на клонированность.

Яков просто не мог не видеть Азию. И все эти положительнее тесты возле неё моли означать только одно.

— Да нет, этого не может быть. — Со страхом в душе произнёс Яков. Он даже улыбнулся для храбрости, но Пирм позволил ему любезно подойти к обездвиженной девочке.

Яков аккуратно взял окровавленную от многочисленных уколов руку Азии и всего один новый тест. Девочка почувствовала тепло рук вождя на своей ладони. Видно было, как ему тяжело смотреть на результаты теста. Всего несколько секунд и тест окрасился в позитивный цвет.

Яков всё ещё искал объяснений, но Джерри его перебил:

— Мы провели все возможные тестирования, она окончательно и бесповоротно клонированная мерзость. В её клетках есть все соответствующие сигнализаторы.

Яков посмотрел на девочку:

— Азия, как это случилось? Почему ты раньше не сказала? — Он попытался привести её в чувства и, похоже, реакции к девочке начали возвращаться.

— Я пыталась. — Всё что смогла проговорить Азия.

— Так это правда. Ты обо всём знала. — Яков искал объяснений в словах девочки.

Азии было настолько не по себе, что девочка просто не могла сейчас ответить. Иначе она бы просто расплакалась. Азию молча отвязали. Её начали проводить в чувства, дав понюхать нашатырный спирт.

Джерри и Яков удалились. Лишь по обрывкам фраз Азия смогла понять:

— Я готов на всё, лишь бы она осталась в строю — Говорил Яков.

— Может, для революции лучше, чтоб она погибла где-нибудь героически, меньше будет подводных камней. — Насмехался над жизнью Джерри Пирм.

— Нет, она нужна мне живой. Она нужна нам. — Яков ещё долго что-то перечислял, а потом вернулся к Азии. — Маршал знает? — спросил он приходящую в чувства девочку.

— Да. — Еле ответила Азия.

— Он же неофаталист, какая ему разница, с кем спать. Ему всё равно, что она мерзость. — Говорил, фыркая, барон.

— Кто ещё в курсе? — Не унимался Яков.

— Врач, Рон, ещё несколько человек из Ксива и Матра. — Сгорая от стыда, проговорила Азия.

— Ты понимаешь, это не мелочь! — Взорвался Яков. Но судя по её глазам, он понимал, что она понимает.

Яков резко, как было привычно для вождя революции, развернулся к барону и ко всем инквизиторами: