Алсу и Человек в черном

Пара загорелых окон, тусклые вены бревен, пузырящиеся по периметру, рвущиеся наружу разноцветные кожаные квадраты. Невысокий дом казался живым. Кто знает, что ему пришло на ум, когда он увидел новых хозяев, но на кромке крыши появилась морщина, а нижняя бревенчатая сполка приоткрылась широкой улыбкой. Над домом пробежал ветерок, точно выдал вздох необузданной радости.

Между домом и забором рос одинокий куст. С первого взгляда ничем не примечательный, по-осеннему усохший и посеревший. Но когда он немного дрогнул, сердце Алсу сжалось. Она узнала растение крипукан. Такого просто не может быть! Неожиданно одна ветка трипукана вздрогнула и стала увеличиваться, словно наполнялась грядой сгустков из черных шаров. События развивались быстро и предсказуемо: первым созревшим плодом лопнул самой большой шар. Жесткая кожистая поверхность, покрытая длинными шипами, лопнула на две половинки, в прорези появились глаза с внимательным взглядом.

— Вы, когда его поливали последний раз? — испугалась Королева, показывая на куст.

— Зачем? — удивилась Катя. — Даже мысли не было.

— Это же трипукан! — Королева заметалась по двору в поисках воды.

И как бы Королева ни старалась, она все равно не успевала. Уже на всех ветках трипукана появились шары с глазами. А первый созревший плод уже выбросил из себя пушистое существо миндального, бледно-зеленого оттенка. Существо разрасталось быстрее всякого воображения. Одновременно с ростом, оно грустно пело песенку одинокого кузнечика, — слабенькое минорное тремоло, заволакивающее безысходностью сна. От таких звуков сердце расправлялось счастьем, тревожные мысли улетучивались, как ненужное сотрясание воздуха. Мохнатое существо увеличивалось над угрюмой чернотой созревающих плодов, переполненных мерцанием сотни внимательных взглядов. Канонадой шлепали растворяющиеся створки созревающих плодов.

Существо уже поднялось до неба и теперь его голова казалась сгустком черного облака. Смешавшись с воздухом, небом, громадина воинственно расправила плечи, поднатужилось и лопнула: вниз посыпались тысячи пик, словно обтряхивали засохшую сосну. Другие существа хватали пики и становились ровными рядами. Скоро в глубине рядов раздался ровный, слитный звук, словно били в барабаны.

В звук барабанов неожиданно вплелся другой, будто гудел паровоз, который вез с собой характерный перестук, долго затихающий в ущелье. Вместо со звуком пропала вся картинка, оставив только куст и измученную Королеву с пустыми ведрами.

— Вот и хорошо, — бесконечно повторяла она и пыталась вылить остатки воды на куст. — Возвращайся.

Куст вернулся в прежний облик захудалости и серости.

Обессилив от усталости, Королева рухнула на землю и отвалилась к стене дома.

— Чтобы он не разрастался, его надо обязательно поливать раз в сутки, — пояснила Королева Катерине.

Катерина присела рядом, обняла.

— Прошу не уезжайте. Как я справлюсь без вас?

— Да, да, — кивала Королева, не понимая, что делать дальше, ведь они уже решили с переездом. Королева не будет Королевой, если будет менять свои решения.

Алсу, как могла, попыталась взбодрить мать, лепилась к ней как ласточкино гнездо, говорила добрые слова. Слышалась её взволнованная радостна скороговорка. Вместе с Алсу к Королеве потянулись засохшие лианы, которые обвивали сарай.

— Обнимашкин! — удивилась Алсу, распознав растение по тонким мягким листьям с трезубцем на кончиках. — И ты здесь?

Лианы поползли, поползли, поползли. Алсу с Королевой обнимали их, гладили, а Катерина дико визжа отползала.

— Не бойтесь, — успокаивала учительницу Алсу. — Это обнимашкин. Он добрый.

— Не надо! Не надо! — визжала учительница, дрыгала ногами и сбрасывала ветки, которые от грубости становились жесткими и цепкими.

— Тише, тише, — гладила Алсу растение и, как собачку, вела в глубину сада, где было его гнездо. Она надеялась там увидеть кучу ветвей, исходящих из одного корневища, а заметила в коконе лиан перепуганную троицу людей.

— Мы пошутили. По-мо-ги-те! — пыхтела Горнуха и сбрасывала с плеч отростки обнимашек. Обессиленные старик и Смеля, прижимались к подруге, и она как могла за них заступалась и защищала.

— Ты моя хорошая, ты моя ласковая, ты самая-самая-самая… — налегали на добрые слова Королева, Янотаки и Алсу. Судя по тому, как лианы ослабили хватку, они стали отпускать троицу.

И тут в глазах Алсу замерцало, словно она смотрела на лунные переливы поверхности воды. Первым делом подумала, что это от усталости. Но нет. Присмотрелась. Выяснилось, что это стая маленьких серебристых рыбок, размером с мизинец ребенка. Рыбки выпрыгивали из воды, прокатывались высокими волнами, после полета, коротким броском ускользали под воду и вновь, словно подзарядившись, выскакивали на поверхность. И вся эта серебристая волна непостижимым образом кружила, проплывала, дефилировала. Это было очень красиво, эффектно и непонятно. Алсу впервые встретилась с таким явлением.

— Что за чертовщина⁈ — пыталась понять она.

— С-с-с…серебряны, — охнул Янотаки и потянулся за палочкой канзаши. Он еще что-то стал говорить. Слов не разобрать, но звучали они убедительно.