Альт-летчик 2

– Да, думаю, что это несколько проще. Но почему вы считаете, что работяги должны владеть всем? Их дело копать или грузить от рассвета и до заката! Они же не понимают, что они делают! Здесь большая часть рабочих русского не знает.

– Тем не менее, вот просека, она ведет прямо к Охе, и насыпь готова, без всякого знания русского. Может быть вы здесь не нужны, если вас не понимают?

– Как это не нужен? План у меня, я проводил эти изыскания!

– Ну, вот видите! Оказывается, Вы – путеец!

– Да не путеец я, а инженер-нефтяник, мое дело – сами месторождения.

– И что вы сделали для этого? Построили шесть колодцев и двенадцать арыков, по которым нефть сливается в омуты-озера? Да, где-то арыки имеют искусственное русло. Имея теодолит – это сделать не так сложно! Вон, посмотрите, та самая нефть, часть которой используется для работы насосов, превращается в бензин и керосин, причем бензины имеют детонационную стойкость 70–95.

– А вы кто такой, что понимаете: что это значит?

– Я? Вы мою фамилию знаете?

– Откуда, господин большевик?

– А фамилия: Степан Гирс, вам что-нибудь говорит?

– Ну как же: адмирал, нефтепромышленник, любимчик царя.

– Это – я, меня зовут Степан Гирс, я – вице-адмирал воздушного флота, и это – мои ректификационные колонны. Я их изобрел и построил за свои деньги. Теперь они помогают России выбить японцев с наших месторождений. А ты, инженеришко вонючий, их сюда сам позвал! «Я – краснопузых не люблю»! Твои слова? Твои! Без таких инженеришек рабочие обойдутся, главное, чтобы у них были нужные руководители, которые понимают: что без чего не работает. Мы, большевики, освободили все губернии, которые захватила Германия на западе. Мы не дадим кому бы то ни было распродавать содержимое наших недр. Это – наша нефть, и она не будет греть котлы японских кораблей. Ты это понял? Да, японцы платили тебе неплохие деньги за то, что ты способствовал тому, чтобы Сахалин и Приморье стали провинцией Японии. Ты – новый Мазепа, а не Науменко. Ты продал собственную Родину!

– Вы – адмирал Гирс? И Вы – большевик?

– Красноармеец, подойдите сюда, пожалуйста!

– Товарищ командующий! Красноармеец младший сержант Волков прибыл по вашему приказанию, товарищ вице-адмирал.

– Вы мою фамилию знаете?

– Так точно, товарищ вице-адмирал Гирс! Вы – командующий воздушным флотом СССР.

– Спасибо, товарищ Волков, займите свой пост. Вы меня поняли, господин инженер?

– Меня расстреляют?

– Да кому ты нужен? В общем, так, эти колонны должны работать круглосуточно. Организуй подвоз тары из береговых сел, используй емкости для хранения сырой нефти. Техническую документацию получишь у старшего смены, лейтенанта Сухарева, он – обучит. Теперь это – твоя обязанность. Деньги получать за это будешь. Но не дай бог, если что-либо с ними произойдет. Идет война, один раз ты уже предал, третьего раза просто не будет, и музыки не будет на твоих похоронах. «Мазеп» у нас на дух не переносят.

Глава 3. Однодневная война и ее последствия

18-го января, получив радиограмму Фрунзе о вводе войск Японии, я быстро поделил 14 тысяч на двадцать пять, вычел вес ненужного топлива, и подвесил 620 25-килограммовых бомб в кассетах по четыре и по одиночке. Полоса позволяла оторваться даже перегруженной машине. Мы оторвались от нее и легли на курс 189° истинного курса. Ночь, Луна в последней четверти, узкий серпик практически не освещал Землю. Там, справа, идет вторжение, начались бои, Серега решает сложнейшую задачу: остановить наступление противника на фронте шириной более 2000 километров, а сил и средств страна смогла выделить не слишком много: шесть бронепоездов, восемь дивизий, 120 орудий и 7 дивизий ополчения, практически не воевавших. Вся надежда на действия корпуса и на четкое взаимодействие авиации и наземных сил. У меня задача несколько иная: по диагонали пересечь Сахалин, пройти между островом Решин и Хоккайдо, пересечь с севера на юг остров Хонсю. Где-то в 1980 километрах от меня лежит искусственный остров Тиёда, или замок Эдо. Остров весь покрыт зеленью, туда еще не вступала нога ни одного европейца. Ну, ноги и в этот раз не будет, но стирки будет много! Везем мы не произведения аккерманских горшечников, а 16 килограммов гексогена, зажатого в шести килограммах сталистого чугуна с четырьмя взрывателями, настроенными так, чтобы осколки имели температуру свыше 1320 градусов. Это больше зажигательные, чем осколочные бомбы. Идем на «центр принятия решений», я – не Путин, я прекрасно знаю: где он находится, и чем, и как, его можно «приласкать»! Через 4 часа и 32 минуты мы будем там.