«Альта» против «Барбароссы» (Дело №...)

Все сведения, передававшиеся «Хемницем» в Москву по указанию «Кента», были важны. Но «Хемниц» находился в эфире слишком долго, что было нарушением правил конспирации при проведении сеансов радиосвязи, и этим воспользовалась немецкая контрразведка. Как раз в октябре 1941 года Гитлер приказал Главному управлению имперской безопасности очистить эфир от радиосигналов русских радистов, которые действовали на территории Германии и оккупированных стран.

К решению этой задачи были подключены все специальные службы Германии: политическая разведка во главе с Шеленбергом, государственная тайная полиция, которой командовал Мюллер, и военная контрразведка из управления адмирала Канариса. Гиммлеру было приказано контролировать работу этих спецслужб.

Посты германской радиоконтрразведки работали день и ночь без перерывов. Они следили за эфиром, фиксировали выходы в эфир всех неизвестных радистов, их позывные, записывали кодированные радиограммы, которые сотни германских криптографов безуспешно пытались расшифровать, чтобы узнать тайны резидентов советской разведки, действовавших в Европе.

Впрочем, даже нерасшифрованные радиограммы были ахиллесовой пятой неизвестных резидентур советской военной разведки. По ним немецкие специалисты узнавали, из каких городов неизвестные радисты выходили в эфир, сколько времени работали радиостанции и другие технические и оперативные сведения. Эти сведения позволяли немецким специалистам создавать банки данных на советских радистов, включающие методы их работы, районы расположения радиостанций, часы выхода в эфир и продолжительность радиосеансов связи. При наличии хорошей пеленгаторной техники эти данные могли быть использованы для проведения операций по задержанию радистов.

Начальник дешифровальной службы генерал Тилле, шеф гестапо Г. Мюллер и бригадефюрер СС В. Шеленберг требовали от своих подчиненных конкретных результатов. По германским, французским, бельгийским городам, в которых была зафиксирована работа неизвестных радистов, по ночам разъезжали пеленгаторы. Их экипажи следили за эфиром и неуклонно приближались к районам работы радиостанций советской разведки.

...В ночь на 13 декабря 1941 года в Брюсселе во время работы на радиостанции был арестован радист «Кента» «Хемниц». Под этим псевдонимом в Разведуправлении Красной Армии работал Михаил Варфоломеевич Макаров. Он родился в 1915 году в городе Тетюши Татарской АССР, окончил Московский институт иностранных языков, свободно владел французским и испанским, работал одно время переводчиком в Интуристе, в 1936 году воевал в Испании, затем оказался в специальной командировке в Бельгии, где обосновался как уругваец.

Захватив «Хемница», германская служба радиопеленгации одержала первую победу. Она станет роковой и для «Альты», у которой не было своей радиостанции. До этого момента о существовании «Альты» в Берлине никто не знал.

Считается, что «Хемниц» не выдержал пыток в гестапо и выдал шифр, с помощью которого гестаповцы постепенно расшифровали перехваченные ранее радиограммы Центра. Были расшифрованы и радиограммы с указаниями «Кенту» по восстановлению связи с «Альтой» и двумя разведгруппами ИНО НКВД.

Специалисты генерала Тилле, давно пытавшиеся дешифровать содержание ранее перехваченных радиограмм, в конце концов добились своего. В гестапо стали известны адреса Ильзе Штёбе, Курта Шульце, обер-лейтенанта Шульце-Бойзена, Арвида Харнака и Адама Кукгофа. Все они были арестованы гестапо.

12 сентября 1942 года Ильзе Штёбе была схвачена вместе с Карлом Хельфрихом во время скромного вечера, посвященного их бракосочетанию. У гестапо не было прямых доказательств причастности Ильзе к разведывательной деятельности, это нужно было еще доказать. И следователи из гестапо принялись за свою работу.

После войны Герхард Кегель побывал в Москве и оставил в Главном разведывательном управлении свои заметки, в которых так описывал эти трагические дни 1942 года:

«С доктором Хельфрихом я познакомился через Ильзе Штёбе во второй половине августа 1941 года. Хельфрих – журналист, работал в министерстве иностранных дел в референтуре советника Шелия. Ильзе Штёбе сказала мне, что Хельфрих ее хороший друг, но не имеет ничего общего с нашей работой и ничего о ней не знает. Ильзе Штёбе всегда была спокойной и прекрасно владела собой.

12 сентября 1942 года я хотел позвонить по телефону Ильзе Штёбе и договориться с ней о встрече. Последняя наша встреча была 3 – 4 недели тому назад, потому что она вместе с Хельфрихом выезжала в Карлсбад».

Кегель несколько раз звонил по домашнему телефону Ильзе, но трубку никто не брал. Это встревожило Кегеля, и он решил заехать в министерство иностранных дел к асессору Шаффарчику, с которым одно время вместе работал и которого хорошо знал. Через него Кегель рассчитывал узнать что-нибудь о Карле Хельфрихе, который работал в том же отделе. «Если Шаффарчик что-либо знает о Карле, – рассуждал Кегель, – то может знать, где находится Ильзе Штёбе...» Герхард не ошибся, но то, что он узнал, повергло его в смятение.