Алтай – Гималаи

После трудностей перевала – легкий путь. После пронзительного холода – жара и яркое солнце. Жаркие пески и уходящие горы со снежными оторочками. Русла ручьев. Иногда ручеек исчезает в каменистых нагромождениях, и лишь гулкий шум выдает поток невидимой воды. Повсюду терновники, тамариск. И приветливые люди, жители долины реки Нубры.[168] Сама река в разливе бывает мощным потоком. Сейчас, осень, течение разбилось на многие русла, необыкновенно замысловатого и красивого рисунка. Идем дальше обычной остановки.

Ночевали в Террите,[169] в настоящем тибетском доме. В нашем стане три партии: буддийская, мусульманская и китайская. Не обходится без взаимных недоверий, подозрений. Едят отдельно. Наш старший Лун-по, оказывается, сын лехского старшины и является крупным помещиком. У него всюду поместья и дома: и в Лэ, и в Хеми, и в Террите, и во многих местах Чантанга.

[170] Он рассказывает, сколько монастырей разрушено во время бывших нашествий. В одном из его домов имеются такие развалины, полные обломков статуй и остатков поврежденных книг. Жалеем, что Лун-по пришел к нам только в последние дни. Это он пришел и на вопрос, кто он, гордо вскинул головою и звонко отчеканил: «Бодхи», то есть буддист. Он рассказывает также, что его брат состоит казначеем в Хеми и знает, сколько там скрытых предметов, не показываемых проезжим. Лун-по хочет остаться с нами, он хочет идти по разным странам, хочет учиться русскому, но просит об одном: «Не режьте мою косу!» А коса у него отличная, черная до колен. Мы успокоили его. Никто на его национальную гордость не покушается. Очевидно, он уже знает, что в Китае указано резать косы, а в Тибете запрещено высовывать язык в знак преданности и признательности. А Лун-по в минуту удовольствия любит высовывать широкий, здоровый язык. Он хороший спутник для высот и ледников, но в дому трудно вмещаем. Подходим к его поместью. Он просит не стоять в шатрах, а переночевать в его доме. С гордостью показывает ворота-чортен[171] с яркой росписью на стене. Здесь много полей и плодовых деревьев. Ночуем в расписной тибетской комнате. Яркий карниз. Широкое окно, низкая широкая дверь с большим кольцом запора. Песочный пол устилается цветными кошмами. В рисунке орнаментов часто повторена свастика. Посредине комнаты грузная колонна и на широкой пилястре изображение Чинтамани – Сокровища Мира.

Каждая тибетская усадьба странно напоминает схему феодального за

мка. Все жилье обнесено стеною выше человеческого роста. Вход – через плотные ворота. За стеною квадрат внешнего двора – здесь ржут кони и горят огни. Со двора входите как бы в оружейную залу. За нею внутренний двор со многими дверями в хозяйственные, жилые помещения. Оттуда же приставная лестница ведет во второй этаж, тоже со многими комнатами. Такая же приставная лестница ведет на плоскую крышу, откуда открывается широкий вид на все далекие горы, реки и на весь путь. Угол крыши занят парадной расписной горницей, как бы башней. На крышу горницы ведет такая же приставная лестница. Готовые к обороне, независимо стоят тибетские усадьбы.

22 сентября

Ясное утро. По сторонам дороги целые изгороди из терновника. Легкий путь. Впереди золотые пески, а за ними синие горы всех тонов с белыми шапочками раннего снега. Даже жарко. В миле от пути старый монастырь Сандолинг. Мы решили зайти, не там ли наш лама? Между сельских усадеб, через каменистые ручьи, через нагромождения, опасные для ног лошадей – поднялись. Ламы, бывшие при нас в монастыре, не понравились нам. Но за ними есть какая-то невидимка; кто-то много знающий и ведущий Сандолинг по пути будущего.

Ведь Сандолинг является конечным пунктом буддизма перед пустыней, и потому хотелось знать, какие знаки несет этот монастырь. Оказывается, в нем большой новый алтарь Майтрейи. Новое, сияющее крепкими красками изображение. Также имеется отличное изображение Дуккар. Приятно видеть богатое собрание знамен; писаны знамена в Ладаке. Среди них есть очень цветные с разнообразными, фантастическими сюжетами. Все отделаны в яркий шелк. Имеется хорошая библиотека. Настоятеля монастыря мы не видали. Также не нашли нашего ламу. Был и ушел еще рано утром по дороге к границе. Спешим найти его. Большое длинное селение. Еще один дом нашего Лун-по, но мы спешим дальше. Берега ручьев и склоны гор покрыты белоснежною содою. Синие, малиновые и коричневые наслоения гор показывают насыщенность металлами. Кажется почему-то, что и радий должен быть в этих благословенных и неиспользованных краях.

23 сентября