Алтайская духовная миссия в 1830–1919 годы: структура и деятельность

К началу ХХ в. рост числа насельниц монастыря прекратился. Однако причина этого – не отсутствие желающих поступить в монастырь (таковых, согласно отчетам миссии, было всегда много), а отсутствие мест. К тому времени монастырь был переполнен[214]. Представляет интерес внутренняя структура состава насельниц. Основу духовной жизни монастыря составляют лица, имеющие монашеский постриг, – монахини и схимонахини. В Улалинском монастыре их было сравнительно небольшое количество, примерно десятая часть от общего числа насельниц. Каждая насельница прежде принятия пострига проходила длительное испытание. Так, например, монахиня Магдалина (Мария Михайловна Чевалкова) была в числе первых из поступивших в общину в 1863 г., но постриг приняла только 16 августа 1882 г. Большинство монахинь, принявших к началу ХХ в. постриг, поступили в монастырь в 70-е гг. XIX в.

Следующая категория насельниц монастыря – рясофорные послушницы, прямые кандидаты на постриг в монахини. Таковые составляли треть от общего количества сестер. Рясофор являлся залогом будущего монашества и мог даваться людям, проявившим в ходе послушания склонность и способность к иноческой жизни. Прежде чем принять рясофор, а потом монашескую мантию, каждая женщина, поступавшая в монастырь, должна была пройти послушнический «искус». В Улалинский монастырь послушницы приходили двумя путями. Одни из детского приюта (они при желании всегда могли остаться в монастыре), другие – из «мира» – Улалы и других станов Горного Алтая[215].

В 1893 г. в монастыре, благодаря помощи бывшего начальника миссии архиепископа Казанского Владимира, на новом, более высоком месте было возведено несколько деревянных домов. Там же было начато приготовление к строительству каменного собора[216]. Строительство большого трехпрестольного двухэтажного храма было начато бывшим начальником миссии в 1895 г. в память о своем отце. В нижнем этаже по проекту предполагалось размесить кельи для схимниц. Но в 1897 г. из-за смерти архиепископа Владимира (Петрова) стройка была «заморожена», поскольку основным источником для строительства были личные средства Высокопреосвященнейшего владыки, а собственных средств у монастыря не было.

В 1905 г. строящийся собор по-прежнему стоял в лесах[217]. Епископ Иннокентий предложил настоятельнице обратиться с письмами и воззваниями о пожертвовании к известным ему благотворителям. При участии инспектора Томской семинарии священника П. Сысуева такое воззвание было составлено и напечатано. Вскоре после этого строительные работы возобновились. Никольский каменный собор увенчался куполом в 1909 г.[218] В том же году жителям Паспаула было предложено купить у монастыря сруб старой Никольской деревянной церкви. К 1910 г. здание Никольского собора было вчерне завершено.

Большой каменный собор обошелся монастырю в 100 тыс. руб. Но при этом монастырь не накопил долгов. Это несомненная заслуга «опытности и настойчивости в намеченной цели» игуменьи Серафимы. Приняв монастырь, матушка Серафима сначала освободила от захвата монастырские земли, а также организовала охрану лесных угодий монастыря. Затем она перенесла монастырь на новое, сухое, возвышенное место. Таким образом, при игуменье Серафиме, благодаря вниманию со стороны начальников Алтайской духовной миссии, Улалинский монастырь переживал пору расцвета. В отчете миссии за 1914 г. написано: «Не умерли еще все свидетели основания Николаевского монастыря, как он украсился капитальными домами, сделался религиозным центром нашего края. К престольному празднику монастыря, к 9-му мая, стекаются тысячи богомольцев иногда из других губерний, и вся эта масса поклонников помещается в обширном соборе монастыря, который по размерам и архитектуре является одним из лучших храмов губернии. Влекут сюда богомольцев святыни монастыря»[219].

Полностью завершить столь внушительную постройку собора монастырю так и не удалось. Не хватило ни времени, ни средств. Остались неосвященными приделы. Кроме того, по воспоминаниям старожила (П. С. Чевалкова) стены дали трещину. Возможно, это произошло из-за ошибки в расчете фундамента или из-за того, что на рубеже веков стройка была «заморожена» на несколько лет.

После революции судьба монастыря и собора повторила судьбу многих церковных сооружений. Уже в середине 1920-х гг. собор был превращен в тюрьму. Впоследствии монастырские храмы были полностью или частично разрушены, а на их месте появились новые тюремные корпуса. Сегодня от монастыря осталось три келейных корпуса, используемых в качестве жилья для местного населения. Особо чтимая монастырская святыня – присланная с Афона икона Святителя Николая Чудотворца – была перенесена в бирюлинский храм, где в то время служил о. Стефан Иванович Чевалков. По рассказам его сына П.С. Чевалкова, в середине 1920-х гг. паломничество к этой иконе продолжалось вплоть до закрытия бирюлинского храма и ареста о. С. Чевалкова и всей его семьи в 1927 г. Арестованных свозили в бывший Улалинский монастырь.