Алтарь Отечества. Альманах. Том 4

Оглушительный взрыв сотряс катер, транспорт начал крениться. Один из фашистских миноносцев открыл огонь по катеру лейтенанта Чебыкина, на котором шёл В. Гуманенко. В машинное отделение попало два снаряда, показалась вода, заглох мотор. Командир отделения мотористов был ранен в грудь и в руку. Катер начал погружаться в воду. К нему поспешили Иванов и Афанасьев, чтобы спасти людей. Владимир показал руками, чтобы они взяли катер на поддержку с обеих сторон. Их помощь дала возможность выиграть время для заделки пробоин. Герои-катерники возвращались на свою базу победителями.

В результате боя вместе с авиацией было потоплено четыре крупных транспорта и повреждено восемь транспортов, один эскадренный миноносец и один сторожевой корабль. Лётчики-истребители сбили над караваном восемь самолётов противника. Караван подвергался непрерывным атакам до самой Риги. Лётчики 1-го минно-торпедного полка, узнав о караване, поднялись на уничтожение в 21 час 20 минут в наступивших сумерках. Вылетело 12 самолётов ИЛ-4. Летели из Беззаботного на Ирбенский пролив вдоль побережья Латвии на юг до Либавы. Погода стояла облачная, моросил дождь. Ночью были видны только очертания берегов, а что на воде – различить невозможно. Радиолокаторов на самолёте не было, визуально обнаружить врага не удалось. Сбросив бомбовый груз на запасные цели, самолёты вернулись на свой аэродром. Той же ночью вторично летали на поиск конвоя и так же безрезультатно. Лишь с рассветом конвой был обнаружен в Рижском заливе. Несмотря на потери, конвой был велик, около 40 вымпелов вместе с кораблями охранения. Палубы были забиты танками, самоходными орудиями. Походный строй их был нарушен предыдущими атаками в Ирбенском проливе, огонь по атакующим самолётам вели неорганизованный.

Главный штурман полка Пётр Ильич Хохлов всматривался в конвой. В центре третьей параллельной колонны бросается в глаза огромный транспорт водоизмещением не менее 10–12 тысяч тонн. Верхняя его палуба отливает красным цветом. На палубе много военного груза, танки, орудия. Расчёты зенитной артиллерии стреляли по атакующим самолётам.

– Многовато всего, – подумал Хохлов, – наверно перебрасывают не менее танковой дивизии.

От первого захода бомбардировщиков транспорт с красной палубой был повреждён. К нему на спасение подошли вплотную два других транспорта из той же колонны.

– Это хорошо, – подумал Хохлов, – погуще стало.

Был совершён повторный заход. Четыре бомбы попали в цель, из них три в транспорт-гигант. От страшной силы взрыва трёх ФАБ-500 транспорт загорелся и переломился. На корме второго транспорта тоже возник пожар, а потом он стал погружаться в воду. Третьего захода не было, боезапас был израсходован. По тому же маршруту вылетела авиаэскадрилья торпедоносцев того же полка. Вслед за торпедоносцами шла бомбардировочная авиация флота. Им предстояло довершить разгром вражеского конвоя, что и было сделано уже в устье реки Западной Двины.

13 июля в палатке, где жил командир отряда старший лейтенант Борис Александрович Годунов со своими подчинёнными, царила необычная скорбная тишина.

Давно ли было? – Только вчера… Борис поднялся раньше всех, выбежал без рубашки на зарядку, а после набрал из колодца воды, умылся, остатки воды вылил на себя, растёрся полотенцем. Пришёл в палатку, надел майку, пригладил рукой любимую причёску-ёршик, взял свою старую гитару. Его подчинённые крепко спали.

Гитара ожила, Борис запел свою любимую песенку:

Заскочили мы в малину.
Гоп тир-дар-бубия.
Всё, что было утащили.
Гоп тир-дар-бубия.

Командир 3-го отряда 12-й КОИАЭ старший лейтенант Борис Александрович Годунов

Заскрипели кровати, но желающих вставать не было. Борис заиграл громче, запел веселее:

«Не люби, кума, жигана —
Он завалится,
Он завалится,
Да будет каяться.
Передачу носить
Тебе не понравится».

Этого уже нельзя было вынести, все соскочили с кроватей и побежали на физзарядку.

Теперь остались от этого только воспоминания. Нет любимого командира отряда старшего лейтенанта Бориса Александровича Годунова. Он ушёл от них навсегда.

Его жизнерадостная улыбка долго будет помниться. Старая гитара сиротливо висела над кроватью. Кто теперь оживит её былую славу? Сейчас она умерла вместе со своим хозяином. Борис Александрович ушёл из жизни, но обрёл бессмертие у людей, которые его знали. Он ушёл, как национальный герой, как верный сын своего народа. Против немецких оккупантов он воевал всего двадцать один день и сгорел, как факел, освещая путь своим личным примером, путь к подвигу. В личной жизни он был самым прекрасным человеком.