Алтарь Отечества. Альманах. Том 4

Самые тяжёлые дни были для нас, когда пришли фашисты. Бежать было некуда, да и незачем, всюду подстерегали убийцы. Всех медицинских работников госпиталя фашисты стали рассылать по лагерям для военнопленных. С этого момента наша жизнь закончилась. К нам относились, как к низшим рабам, творили над нами издевательства и надругательства, от которых стыла кровь в жилах. Меня поместили в лагерь для военнопленных, который находился в Эстонии в городе Вильянди. Этот лагерь немцы называли «Дом Пастернака».

В лагере меня держали до июня 1942 года. Вместе со мной в этом лагере находился поэт Г.А.Ладонщиков. Этот душевный человек много помогал узницам, вселял в нас веру в победу над фашистами. Много горя и страха мы натерпелись. Находились в бараке на многоярусных нарах в антисанитарных условиях. Нас заедали вши, блохи, появился сыпной тиф. Остановить эту заразу невозможно, не уничтожив насекомых. Я заболела тифом.

В критические моменты со мной был Ладонщиков, а потом и сам заболел. Но, наверное, не суждено мне было умереть, я выжила. Еле держалась на ногах, сильно болела голова, дальше оставаться в лагере было невозможно. Мне удалось выйти с территории лагеря, охрана меня не заметила. Оставалось только бежать, но сил не было. Я свернула с дороги, шла напрямик и набрела на хутор. Волею судьбы нашла добрых людей. Они меня приняли и приласкали. Это были эстонцы по фамилии Пикаль. За укрывательство им грозила смерть.

Они меня держали в сарае в подвале. Супруг Пикаль служил в церкви, играл на органе, а его жена была учительницей. С наступлением зимы я перешла жить в дом, как их прислуга. У них было четыре дойных коровы, и я им была нужна. Так я жила у Пикалей почти два года.

Шла война, и я всё время жила надеждой, что придут наши и освободят меня из плена.

Ждала и молилась со слезами.

Наступила осень 1944 года. Советские войска освобождали Эстонию от фашистов. Приближался час победы, сердце моё наполнялось радостью, становилось легче дышать. Дальше оставаться у Пикалей не было сил, я понимала, что в военном госпитале была более необходима.

Посоветовалась с моим покровителем, и он дал мне план, как найти своих. Казалось, я всё сделала как надо, но нарвалась на немцев. Они меня приняли за шпионку и посадили в одиночную камеру. Пять дней ко мне никто не приходил и не кормил. В тёмной комнате стояла солдатская кровать, покрытая байковым одеялом с засохшими пятнами крови.

Окна не было, свет дневной не проникал, могильная тишина сдавливала грудь. Мне казалось, что я похоронена заживо. Я не знала счёта времени, в голову лезли страшные мысли, кошмары. Я прислушивалась к каждому шороху, ждала, что умру от ужасных пыток.

На шестой день пришёл немец, принёс еду. Он думал, что я наброшусь на еду, но я не дотрагивалась.

Немец немного постоял, затем жестами показал, что надо бежать, «шнель», то есть «быстро». Он показал, куда надо бежать, русские – там, немцы – там, пропилил ладонью по горлу и сказал «капут».

Я выбежала из камеры, было темно, ноги не повиновались. Страх меня гнал в том направлении, куда показал немец. Набрела на отдалённый хутор, и снова меня выручили простые эстонские люди, накормили и помогли найти своих.

Я нашла медико-санитарный батальон, меня накормили, переодели в белый халат.

В этом медсанбате 26-го стрелкового полка я прослужила до 15 сентября 1945 года. Вместе с героической Красной Армией по дорогам войны дошла до Восточной Пруссии и там встретила День Победы. Пятого сентября 1945 года была демобилизована из рядов Советской Армии. Поехала жить в Ленинград, стала искать работу. До войны я успела закончить только один курс медицинского института. Пошла работать в детские ясли старшей медсестрой, потом заведующей. Вышла замуж, появились сын и дочь. В детских яслях проработала тридцать шесть лет, оттуда ушла на пенсию.

Будучи пенсионеркой, скучать без дела не стала: включилась в общественную работу в Совете ветеранов войны. Веду патриотическую работу среди молодёжи.

На острове Даго

Третьего октября на остров Даго прибыли с Эзеля три торпедных катера со штабом и политотделом БОБРа. На этих катерах люди стояли на маленьких палубах, крепко держась за штормовые лиера. Стояли и не шевелились, стоило только ослабить руки, как штормовой ветер вместе с огромной волной подхватили бы и унесли в разбушевавшееся море. Стояли вплотную друг к другу, чтобы больше поместилось, даже в торпедных желобах лежали люди.

Комендант БОБРа генерал А.Б.Елисеев и военком Гавриил Фёдорович Зайцев разговаривали мало. По всему было видно, что им было тяжело. Коренастая фигура генерала когда-то была важной и невозмутимой. Теперь в его движениях чувствовалась болезненная усталость, неутешное горе, утрата своего личного достоинства. На бледно-сером лице выделялась поседевшая бородка клинышком.

Показался берег острова Даго. Пришвартовались. За ними прислали автомашины и увезли на командный пункт Северного укреплённого сектора. Туда прибыли командир и штурман ОВРа.