Алтарь страха (сборник)

Физической боли он не ощущал. Но все равно было неприятно, словно во сне, когда падаешь с высоты и ждешь, что вот-вот произойдет неизбежный удар. Хуже всего воспринималось ощущение какого-то отделения, словно от мозга что-то откалывали, совершая какие-то богохульные действия. Казалось, что земной, облаченный в плоть одурманенный Армстронг созерцает безжалостные мучения неземного, духовного Армстронга. И каждый из них при этом являлся частью другого, хотя чувства их разделялись и находились в полном смятении.

Миллионы вопросов проносились в мозгу с такой скоростью, что его чисто автоматические ответы на них возникали еще до того, как они успевали впечататься в память. Миллионы проблем разрывали мозг в разные стороны.

Как вы относитесь к тому? Как вы относитесь к этому? А это утверждение что означает для вас? Вы верите в то, иное или другое — и почему? Вы отвергаете то, иное или другое — и почему? Вы сочувственно относитесь к этому явлению? А вот это вас возмущает? А как вы думаете, вы по-прежнему сочувствовали бы этому явлению или возмущались бы им, если бы оно имело отношение к вашей системе желез? Миллион вопросов в минуту, тысяча — в секунду, сотня — в долю секунды. Не имея времени думать, размышлять, спорить, приводить доводы, обращаться к предыдущим концепциям, предугадывать последующие вопросы. Время отводилось только на мгновенную и автоматическую реакцию. Как попытка понять амебу. Что она делает? Дрожит? Съеживается? Ползет?

Нескончаемый, огромный поток вопросов продолжал свое течение. Это горячее или холодное? Светлое или темное? Истинное или ложное? Что означает это явление? Да и явление ли? И что в результате? Вы считаете это этичным? В данной ситуации, а? Итак, этичным? А в этой ситуации? Итак, этичность поступка определяется ситуацией, да?

Как вы думаете, вы в своем уме?

Как отличить правильное от неверного? Какое значение имеют эти слова, если вообще имеют…

Все ниже, ниже и ниже погружался он в темный океан пугающей неоспоримости, его мозг покорно отзывался на каждый тычок. Как долго продолжалась эта пытка, он не мог бы сказать. Время и пространство перестали существовать, и ничего в космосе не осталось, кроме его обнаженного мозга, исповедующегося электронному богу.

Придя в себя, он прежде всего ощутил тепло и полное физическое изнурение. Он лежал неподвижно на каркасе и невидящим взглядом всматривался в остывающие трубки. Сам себе он сейчас напоминал мокрую тряпку. Руки дрожали, а голова просто раскалывалась от боли. Постепенно он сообразил, что ремни с него сняли, а рядом стоит Горовитц и молча за ним наблюдает.

На плохом английском, с гортанным акцентом Горовитц сказал:

— Выпейте. Станет легче.

Горячая жидкость устремилась по иссохшейся глотке Армстронга, и внутри желудка появилось ощущение тепла. Облизав губы, он закрыл глаза. С трудом он сообразил, что его напоили наркотиком и действие вещества уже началось, но сил протестовать не было, и он погрузился в забытье.

По зову ученого появились охранники, подняли грузное тело с каркаса и понесли в камеру. Там его аккуратно уложили на кровать и оставили одного. Все делалось с таким же флегматичным видом, как и ранее, словно транспортировка бессознательных тел являлась для охранников делом обычным. Они ведь тоже в свое время вкусили прелесть воздействия этого аппарата, именуемого «психотрон».

Проспав двенадцать часов кряду, он встал, умылся, побрился, перекусил и полностью пришел в себя. Тут же появились охранники, чтобы снова отвести его к Линдлу. Вновь они прошагали по коридору мимо четырех комнат и оказались в зале. Вновь он вошел в двойные двери, сел в кресло и уставился на сидящего за столом Линдла. Тот оглядел его удовлетворенным взглядом.

— Итак, мистер Армстронг, вы продержались до конца. Испытание изобиловало ловушками, тупиками и преградами, но вы выстояли. Поздравляю вас.

— Никакого такого конца еще не наступило. И не наступит, пока…

Линдл успокаивающе поднял руку:

— Понимаю, понимаю! Вы хотите высказать мне все, что думаете обо мне. Но давайте на время отвлечемся от личностного, хорошо? Вам предстоит узнать еще многое, и сейчас как раз настал такой момент. Нет больше повода скрывать от вас многие факты, тем более что существует весьма веская причина обо всем вам рассказать.

— И что же это за причина такая?

— Вы в своем уме!

— Какая прелесть! — изобразил восхищение Армстронг. — Не могу поверить.

Склонившись над столом, Линдл уставил на него проницательный взгляд:

— А теперь слушайте. Я намерен вам сообщить о некоторых фактах, настолько важных, что вам придется испытать потрясение. Более того, вам предстоит испытать и недоверие, отчего эти факты не перестанут быть истинными. Но я сообщу вам всю эту информацию только при определенных условиях.

— Слушаю, — решительно заявил Армстронг.