Алтарь страха

— Каждый раз, как только нам начинает казаться, что мы куда-то вышли, оказывается, что мы вышли в никуда. Светловолосый исчез вместе со своими спасителями, и с тех пор о них ни слуху ни духу. Адрес на Кипарисовых Холмах дал лишь арендованную на время квартиру, в которой не отыскалось никаких следов. Никто не знает того малого, что обыскивал мою лабораторию. Кларк Маршалл, как и Боб Мэндл, умер от сердечного тромбоза, и врачи уверяют, что все вполне естественно.

— Но это уже кое-что, — вмешался Хансен. — Разве тут ничего нельзя предпринять?

— А что они могут сделать? Они клянутся, что невозможно довести человека до такого состояния искусственным путем. Причину тромбоза невозможно устроить ни подсыпанием чего-либо в еду или питье, ни путем инъекции. И в свете последних данных науки обе смерти произошли в результате естественных причин, пусть последняя случилась и при весьма странных обстоятельствах. И все!

Оба надолго замолчали, напряженно работая мозгами. Наконец Хансен заметил:

— Я сейчас подумал вот о чем. У всех этих типов, о которых ты просил отчеты, есть одно общее.

Армстронг подскочил в кресле.

— И что же это? — нетерпеливо спросил он.

— Они живы, — сказал Хансен.

Армстронг расслабился.

— Ну разумеется, они живы. Какой смысл собирать информацию о покойниках?

— А почему бы и нет? Может быть, кто-то из них как раз и подходит под твой общий знаменатель — или подходил, пока был жив.

— Что ж, верно.

— Более того, кое-кто из них мог умереть и естественной смертью.

— Это ты к чему?

— А к тому, что могли загнуться от сердечного тромбоза.

— А ведь и верно, могли! — Армстронг обдумал эту мысль. — Предположим, что мы вычислим дюжину человек, умерших от этой причины, — ну и что? Любой медик тебе скажет, что каждый день даже в одном Нью-Йорке дюжина людей загибается по этой причине. Может быть, твое предположение что-то и значит. Но что?

— Ты наверняка уже и сам понимаешь, что это значит, — проницательно предположил Хансен. — Ты же сам застукал на месте преступления светловолосого с помощью твоей камеры. Ты же не слепой и не обколотый наркотиками. Ты как дважды два видел то же самое, что и я, и уже раз пятьдесят задумывался над происходящим. — Он начал крутить кольцо на пальце. — А поскольку власти конфисковали твой фильм, наверняка копы тоже размышляют над тем, что происходит, и скоро придут к выводу.

— Да, — нехотя согласился Армстронг. — Я думал о той штуке, которую он держал в руках, стоя у двери. Она походила на фонарик. Но какой смысл подходить к двери с фонариком в руках? Нелогично. Тем не менее он подошел и держал эту штуку, как пистолет, хотя она и не походила на пистолет. — Он уставился на Хансена: — Поза этого парня и выражение лица создавали впечатление, что он держит в руках какое-то оружие. Я предположил, что это распылитель какого-то газа.

Хансен кивнул:

— Я тоже так подумал. Когда он столкнулся с Маршаллом, то что-то прыснул, отчего тот свалился. — Он облизнул тонкие губы. — Я могу рассуждать только в пределах известного, хотя известное не означает знакомое. Я не думал, что это какое-то совершенно новое устройство. Скорее всего, это карманный газовый пистолет или распылитель. И поэтому я вчера позвонил доктору Лоури и спросил, известен ли ему такой газ, от которого человек получает сердечный тромбоз.

— И что же он сказал?

— Он сказал, что это чушь.

— Итак, мы опять вышли в никуда, — проворчал Армстронг.

— Он погрузил меня в лавину слов, каждое ценой в десять долларов, но смысл остался тот же: такого газа нет. — Вновь облизнув тонкие губы, он добавил: — Но...

— Да продолжай же! Что ты тянешь резину!

— Но воздействие газа раздражающего типа может привести к респираторным конвульсиям, а уже они могут вызвать смерть человека, даже если заболевание кардиальным тромбозом находится у него в начальной стадии. — И он пояснил в более доступных, но и в более откровенных терминах: — У жертвы пульс прыгает до неба, и сгусток крови всасывается в сердце.

— Да, много мы поимели с этого объяснения, — высказался Армстронг, вновь погружаясь в уныние. — Я сам видел, как Мэндл сползал с кресла. Видел собственными глазами. Он даже не кашлянул.

— Я знаю. Я сам проверял дело Мэндлй. И читал результаты вскрытия Маршалла. Он не отравился газом — в легких и следа от него не осталось. Не было у него и конвульсий — совершенно определенно.

— Вот мы и вновь вернулись на то место, откуда начали. Газовый распылитель светловолосого газовым распылителем не является. — Косматые брови Армстронга сошлись на переносице. — Итак, в данный момент мы в тупике. Но я вырвусь из него, если только не сверну себе шею или кто-нибудь другой мне ее не свернет. Вполне возможно, что, когда я получу от тебя все отчеты, я выйду на какой-нибудь новый след. Имеющихся пока недостаточно. Мне нужно много отчетов — и чем раньше, тем лучше.

— Ну, это моя забота, — спокойно сказал Хансен. — Скоро я закончу эту работу. Тем более что она пересекается и с моими интересами.

Уже наполовину открыв дверь, Армстронг остановился на пороге:

— А мне не расскажешь?