Алтари Келады

— Выставьте охрану. Если попадутся на глаза — ловите и ведите ко мне. Что вы отыскали по хозяйству?

— Конюшню мест на двадцать. Поймали здешних лошадей — пять или шесть, кажется, — начал перечислять воин. — Кухню под навесом, а рядом — дрова и амбар с припасами.

— Какие припасы? — заинтересовался Ромбар. — И много?

— Выбор небольшой — мука, соль и вино — зато всего вдоволь. На зиму, видать, запаслись.

— Хорошо. А жилые помещения?

— В тех двух домах разместится человек сорок-пятьдесят. Но грязь там — невозможная.

— Вычищайте и размещайтесь, — приказал Ромбар. — Отряд останется здесь.

XLI

Последний день пути, как и обещал Тревинер, предстояло пройти натощак. Несколько обломков лепешки, поделенные на пятерых, составили более чем скудный завтрак. Несмотря на это, путники бодро вышли в дорогу — надежды на скорое завершение изнурительного путешествия под землей расшевелили даже тяжелого на ногу Шемму. Тревинер повел своих друзей разведанным накануне путем — по дну озера, а затем по туннелю, где на полу еще виднелись подсохшие отпечатки грязных уттакских ног. Дойдя до развилки, охотник свернул в коридор, в пыли которого, наверное, триста лет, как не оставалось человеческих следов.

Все шли молча, тишину отгонял только топот ног да шумное дыхание табунщика. Огромные расплывчатые тени на стенах качались и вздрагивали в такт шагам Тревинера, освещавшего путь светлячком Феникса. Охотник шел первым, за ним в привычном порядке следовали Витри, Шемма и оба мага. Альмарен, как всегда, замыкал цепочку. Сегодня он не чувствовал ни голода, ни усталости, ни липнущей к телу одежды, которая за ночь не стала суше. Истекший день, где жизнь со смертью шли рука об руку, словно закадычные подруги, притягивал его мысли, создавая ощущение отстраненности, нереальности настоящего.

В памяти Альмарена плыли неправдоподобно четкие картины вчерашних событий — камни, перекатывающиеся в настигающем потоке, колодец вентиляционной шахты с барахтающимся, тонущим зверьем, подводное звездное небо из эфилемовых осколков и провал сознания, вызванный удушьем. И последнее, пронзительное воспоминание, в котором запах дыма и смолы, идущий от плаща Тревинера, смешивался с запахом ее волос… События чередовались в ускоряющемся ритме, вызывая напряженное, болезненное восхищение, способное, казалось, разорвать сердце, и вдруг разом исчезли, сменившись абсолютным покоем.

Оглушенный внезапной тишиной, Альмарен, словно просыпаясь, огляделся вокруг. Все, на чем останавливался его взгляд, казалось, спешило рассказать о себе — о силах, заключенных внутри и создающих видимое, о росте и распаде, о стойкости и хрупкости, о незримой, упорной борьбе за сохранение обретенной индивидуальности.

«Сила жизни… — подумал он. — Теперь я знаю, как велика она, сила жизни — старшая сила, способная преодолеть силу воды, силу огня. Даже здесь, под землей, нет ничего неживого. Она и в камне, и в плесени, покрывающей камень, и в белоглазых тварях цвета плесени. И сам я — частица жизни, дитя жизни, отец жизни… А ты, моя дорогая искорка, как ты прекрасна… Как было бы темно без тебя здесь, в пещерах Фаура!»

Альмарен чувствовал, что у него открылось второе зрение, позволявшее видеть глубинную суть мировых проявлений, и одновременно осознавал необратимость случившегося. Он шел и вслушивался в безмолвное бормотание окружающего мира, а тот без жалобы, равно как и без гордости, повествовал о скудной подземной жизни, отвоевавшей у небытия пространство из тьмы и камня, об ее стойкой самодостаточности, а сам расступался перед светом эфилемового амулета, нехотя пропуская через себя чужаков.

— «Я никогда уже не стану прежним, — сказал себе Альмарен, затрудняясь определить вызванное этим признанием ощущение — страх или восторг. — Мне никогда уже не ослепнуть. Хочу я или не хочу — теперь я буду видеть все именно так».

Однако внезапное прозрение не лишило Альмарена юношеской жизнерадостности, поэтому его мысли нет-нет, да и сбивались совсем на другое, и он улыбался, представляя, что скажет, или нет — подумает его отец, когда он приведет с собой коротковолосую черную жрицу в мальчишеской одежде. И вновь его внимание возвращалось к реальности, в которой он отчетливо видел присутствие и взаимодействие трех сил, известных магам. Альмарен сознавал, что получил ключ к власти над силами магии, но как использовать этот ключ, он пока не знал.

Коридор, по которому шли путники, привел к дорожному залу, построенному, как принято у монтарвов. — округлые своды, овальный стол, окруженный кольцом скамейки, спальная площадка и источник у противоположной стены. Тревинер вышел в центр зала и остановился.

— Предлагаю всем напиться и набрать фляги, — посоветовал он.

— Не припомню, чтобы в пути нам не хватало воды, — пробурчал Шемма, которому не хотелось тащить лишнюю тяжесть. — Да и идем мы в Фаур, а он затоплен.

— Ну, если тебе больше нравится пить из болота… — пожал плечами Тревинер. — Это последний источник с чистой водой, отмеченный на карте. Карта кончается здесь, в этом зале.