Альтер Эго

Последние карты разошлись по кругу, ставки были высоки, как никогда. И в этот момент Сейду выдали белую метку. Нужно покинуть стол.

— С какой стати? — его ноздри затрепетали, и брови сошлись на переносице.

— Рик? — Тибальд кивнул ему подойти. — Это наш Смотритель.

— Смотритель? Надо же! — Сейд поднялся, по-прежнему закрывая карты от любопытных взглядов. — И что же ты высмотрел, Смотритель?

— Камхин, эм‘иро тилийе, — ответил Рикард по-ашумански.

— Асай дах алар, тахеле? — Сейд прищурился.

Но Рикард лишь покачал головой.

Карие глаза Сейда почернели, и губы исказила презрительная усмешка. Он стоял, в упор глядя на Рикарда, но тот не отвел взгляда. За столом повисла напряжённая тишина, даже лица таласских князей вытянулись в недоумении.

— Ты должен уйти, — сказал Тибальд негромко.

Сейд перевел глаза на соперников, щёлкнул пальцами так, что карты взлетели вверх и упали на стол, и при виде трёх святых отцов, лица князей от удивления вытянулись ещё сильнее.

А затем, чуть наклонившись вперед, Сейд произнес тихо, по-ашумански:

— Дах ильхавин, хайе!

— Таэ дахе алар, — пожал плечами Рикард и вернулся на свой стул.

Сейд вышел из-за стола, передернув плечами, и удалился, высоко вздернув подбородок, а игра продолжилась, но уже с меньшим накалом.

— Что он тебе сказал? — спросил Тибальд, присаживаясь рядом.

— То, что всегда говорят в таких случаях, — Рикард снова взялся за деревянную лошадь.

— А именно?

— Что я пожалею об этом.

— Почему?

— Он рассчитывал на братскую солидарность.

— Братскую? Разве он тебе брат? Что это значит? — Тибальд придвинулся ближе.

— Это ничего не значит, — тихо ответил Рикард, — я сам по себе, он сам по себе. Я сказал, что он мне не брат. А значит, я ему ничего не должен.

— И откуда ты знаешь ашуман?

— Тибальд, я много чего знаю, и мало что из этого тебя касается. Он всё понял и ушел, ты же за это мне платишь?

Тибальд отодвинулся, видно было, что ему не понравился ответ.

— К слову об оплате… Человек, которого ты искал…

Рикард посмотрел исподлобья.

— Да?

— А ты знаешь, что он ирдионский аладир?

— Я знаю, кто он. Так ты его нашел?

— Он не так давно переехал в дом на улице Мечников, комнаты над аптекой Фило. Но я бы хотел предупредить тебя — не стоит связываться с рыцарями Ирдиона, чем бы они тебе не насолили.

— Я знаю, — Рикард прищурился и скупо кивнул головой.

Плата принята.

Турнир закончился вечером, и Рикард поспешил на скотобойни. Солнце висело на ладонь над горизонтом, и он торопился — не стоит заставлять Кадора Аркимбала ждать. Нужно побыстрее закончить с этой глупой дуэлью, ведь сегодня у него более важная встреча. Встреча, к которой он шел очень долго. С того самого дня, наверное, как проклятый дым поселился в его кошмарах.

Рокнийские баритты Рикард не любил. Так называемый городской меч — новомодное и бестолковое оружие позёров. Тонкое короткое лезвие, богато украшенная ручка, и гарда с серебром, золотом и гербами. Каждый юнец на Побережье, да теперь и в центральной Коринтии, предпочитал его. А чаще просто норовил похвастать богатым убранством перед соперником и дамами, нацепив баритту на такую же богатую перевязь. Впрочем, Рику было без разницы на чем драться, хоть на айяаррских яргах, хоть на кулаках.

Когда он подъехал к скотобойням, солнце уже пряталось в облака над горизонтом, окрасив их густым багрянцем, и сумерки вот-вот обещали смыть все краски, превращая день в ночь.

Он спешился, постоял немного, прислушиваясь, и потянул носом воздух. Нюх у него, как у собаки. Впрочем у него всегда был очень чувствительный нос, как и у его матери. Но с той поры, как он попал в Ашуман и начал тренироваться, то стал слышать запахи не так, как обычный человек. И иногда это сильно мешало. Но помогало чаще.

Вот и сейчас он услышал их раньше, чем увидел. За густыми кустами жимолости стояли четыре человека. Один нервничал и потел, видимо, Кадор. Кто-то был облит одеколоном сверх всякой меры, и это точно Вильро — его секундант. От секунданта Кадора разило сапожной мазью. А четвёртым был лекарь. Запах химикалий из его саквояжа господствовал над всеми остальными: запахами скошенной травы, конского помета и пыли. Поодаль лошади. Никого больше и ничего подозрительного. Никаких ловушек нос Рикарда не уловил.

Он набросил поводья на сук и, перемахнув легко через остатки каменной стены, оказался прямо посреди моря крапивы. Жирная земля, когда-то досыта напоенная кровью убитого скота, была покрыта ею сплошь.

Все в сборе.

Кадор был здесь же, расхаживал широкими шагами, сражаясь с крапивой — делал выпады в воображаемого противника. И стебли вздрагивали, подрубленные острым лезвием, и медленно падали ему под ноги.

Нервничает. Это хорошо.

Видимо, новость о том, что ответчиком выступит Рикард, а не безусый юнец, сопернику не нравилась. И он разминался о траву зло и тщательно.

Рядом расположились секунданты, Вильро, которому доверял Рикард, и ещё один со стороны соперника. И лекарь.

Надо же.

Лекарем был сам Лиранд Фуке, парифик университета, и стоили его услуги очень дорого. А значит, щенок Кадор боялся за свою жизнь всерьез.