Альтер Эго. Обретение любви (СИ)

Они горячо желали друг друга, но не торопились. Томительное вожделение застилало мысли и под монотонными теплыми струями душа, где они продолжали целоваться и ласкать друг друга. И в спальне, когда легли на прохладные шелковые простыни.

Максим уже умирал от стояка и боялся кончить, не начав, Сергей легко мог подвести его к этому одними руками. Но Залесский стремился к другому.

— Будь со мной, как с ними, — стонал он под руками и губами Макса, — прошу тебя.

Лазарев не мог думать и лишь мельком, краем сознания отметил, что с Сержем что-то не так, не был он таким. Но что с того… если он наконец решил отдаться весь.

— Да, Сережа, да, — Макса трясло, пока он возился с тюбиком смазки, мешая нежные слова с ругательствами, готовил путь, наконец вошел в тугую тесноту, замер, вбирая содрогания и трепет Сергея. Как же долго ждал этого… как долго…

Начал двигаться осторожно, продлевая близость, удивляясь себе. Он не трахался сейчас, а занимался любовью. Вот как это бывает… Не сорваться только. В глазах темнело и плясали огненные вспышки, не повиновалась речь, отказывал слух. Под руками было влажное от пота тело Сергея. Залесский дрожал, выгибался, ухватил руку Макса и потянул её к твердому члену, Макс понял и, продолжая входить, перехватил возбужденный ствол любовника. Сжал, передернул, Сергей, не сдерживая крика, начал кончать, отдался и Максим. Оргазм не принес облегчения, только распалил обоих.

Они продолжали и продолжали, находя все новые грани близости. Потеряли счет времени, забыли, где находятся. Было лишь сплетение тел, бесстыдство пальцев, безумные глаза, тяжелое частое дыхание и еще… еще… еще…

Упали на постель, провалились в сон. Очнулись к утру, за окнами кромешная январская тьма, даже шторы на задернули. Да и к чему — высоко, смотреть некому. В комнате матовый свет шара с пляшущими дельфинами. Камин давно потух, и угли почернели.

Сергей лежал на спине, раскинув руки, не глядя на Макса, спросил:

— Скажи… мы уже говорили об этом, давно… ведь ты был с женщиной?

— Был, — Макс сплел пальцы с Залесским, но пожатия не последовало. — Почему ты спросил? У тебя кто-то есть?

— Нет, было бы, так не спрашивал, но ты знаешь, до тебя было всякое, но только с мужиками. Бабам меня Яша не продавал, он их ненавидит.

— Зачем ты сейчас об этом? Не надо, Сережа…

— Никогда я не смогу избавиться от вины.

— Чем ты-то виноват?! — Максим придвинулся, сгреб в объятия. Хотел бы обхватить всем собой, сжать, закрыть.

— Никто разбираться не будет — виноват, не виноват. Грязь все та же…

— Почему про женщин спросил? Что тебе в них?

— С женщиной лучше?

Максим так удивился вопросу, что даже отпустил Залесского, приподнялся, заглянул в лицо.

— Не лучше, но по-другому. Это не объяснить.

— Почему?

— Только попробовать можно, с мальчиком. Хочешь сведу тебя?

Максим спросил без всякой задней мысли, к такому он бы и ревновать не стал. А Сергей зацепился за слово.

— Нет… не хочу… пусть так остается… с тобой. И ты не ходи к мальчикам, Максим. Хочешь, чтобы здесь было по-другому — не ходи! Давай начнем еще раз. Может, получится. Оставим все измены в прошлом.

— Измены? Не понимаю я, о чем ты.

Сергей прерывисто вздохнул, перевернулся на бок, из подушек, в которые он зарылся лицом, Максим услыхал приглушенное:

— Неважно… Давай поспим, рано еще. Погаси свет.

Макс дотянулся до выключателя, щелчок — и комната погрузилась в темноту, стала единым пространством с тем зимним мраком, что растекался над городом.

Сергей уснул сразу, не меняя позы. Максим тоже хотел бы, но сон не шел. Лазарев лежал, прижимаясь к спине любовника, втянул знакомый запах Сержа, ощутил тепло и гладкость кожи, упругость ягодиц. О чем он говорит, о какой “грязи”, о вине? И как избавить его от этого? Накатила ненависть к Яшке, ко всем, кто совершил с Сергеем это, узлом завязала, до зубовного скрежета скрутила эмоции. Захотелось курить и напиться, но Макс даже не шевельнулся. Чем это поможет Сергею? Нет… надо искать то, что излечит. Про мальчика зря сказал, Сергей хоть и не признается, но ревнует.

Макс улыбнулся в темноте, сонный Сергей принадлежал ему весь, было бы так всегда… Но наступит утро, встанет Залесский к станку, и заберет его танец. Смысл и суть его жизни, его свет и чистота — вот в чем все дело. В этом и спасение.

Глава 9. Точка невозврата

Макс почувствовал неладное недели через две после Нового года. И причина была не в их с Залесским ссоре — да, праздник они встретили не вместе, но потом-то помирились и все шло хорошо. Познакомились с Игнашей, переселились в город.

После той первой ночи в городской квартире Максим даже поверил, что у них может получиться настоящее. Семья, любовь, как в кино, в дешевых мелодрамах про геев. Но ведь у них с Сережей не сценарий был, а жизнь. Когда Сергей позволил себе, снял запреты, когда они не трахались а… были близки. Максим поверил. Откуда же он мог знать, что это было стремление или мечта о близости, да не с ним.