Альтер эво

Нет. Не совсем так. Майю тошнит, давление снова упало, перед глазами все чернеет – но только на долю секунды, потом она берет себя в руки. Все не совсем так было, а…

Выскочив с лестничной клетки, она фактически пролетает мимо молодого парня, довольно щуплого – недостаточность мышечной массы компенсирует ПП «Штейр» угрожающего вида, который парень держит дулом вниз, как поводок собаки, тянущей в кусты.

С ходу сообразить, своя она или чужая, парню трудно. Майя пользуется этим и выводит его из равновесия двумя слабыми, но достаточно резкими тычками в корпус и паховую складку. Бедняга пятится на лестницу, пытаясь восстановить опору, забывает про «штейр», Майя наклоняется, перехватывает ствол одной рукой, тут же добавляет вторую, с силой отталкивает автомат вместе с прицепившимся к нему парнем и сразу же рвет на себя.

Парень выпускает оружие, оступается на верхней ступени.

Майя бьет его стволом наотмашь, снизу вверх. Удар приходится в челюсть: «штейр» тяжелый, и от раздавшегося хруста Майю передергивает, но парень опрокидывается, катится вниз и больше не проявляет никакого энтузиазма, а это главное.

Я в эпицентре энтропического взрыва, думает Майя, а ведь всего-то и хотела – получить что-то от этой жизни.

Теперь выстрелы доносятся этажом ниже, но редкие. Насколько Майя помнит успешные, хотя и очень абстрактные кейсы (без имен, без локаций), которые разбирали на работе в рамках тренингов роста, гости уже должны были применить газовые гранаты. А люди даймё, верные и неверные, в основном сосредоточились на первом-втором этажах – Майя правильно догадалась, там-то сейчас самая жара.

Она осторожно берется за створку двери, через которую вбежала на этаж, и закрывает ее. С внутренней стороны полотна из натурального массива – две завертки, которые буквально манят ими воспользоваться. Майя налегает на дверь боком, тихо проворачивает обе, крепко сжимает отвоеванный «штейр».

В этот момент она видит, как две двери по обе стороны от нее одновременно приоткрываются.

Коридор здесь – не коридор, а овальная площадка со скругленными стенами, красивым округлым персидским ковром и тремя дверями впереди, слева и справа. Четвертая – за спиной у Майи и ведет на лестницу. Посередине площадки под ярким диском светодиодной лампы растет из большого керамического ведра фикус с мясистыми темными листьями.

Как выясняется, обе двери справа и слева почему-то открываются в сторону лестницы.

Настает мгновение крайне шаткого равновесия.

Те, кто стоит за каждой из дверей, не видят Майю. Но видят друг друга – за фикусовыми ветвями. Каждый из двоих что-то решает. Двери остаются открытыми. Больше не происходит ничего.

Через пять секунд за дверью справа случается что-то неуловимое, какое-то движение, которого Майя не может углядеть, но воспринимает неким дополнительным органом чувств – какой-то рыбьей боковой линией. Стоящий за левой дверью реагирует быстро. Майя слышит хлопок и видит дерганое колыхание зеленых листьев прямо перед собой.

Спустя секунду за правой дверью раздается гулкий звук падения. Из-за дверного полотна высовывается нога в ботинке. Внизу кто-то перекрикивается, на лестнице снова слышится шум, а Майя не может отвести взгляд от этой ноги: ступня пару раз дергается и замирает.

Из-за левой двери выходит человек, и его тут же что-то настораживает: он быстро и плавно разворачивается вправо, одновременно поднимая оружие, и Майя падает на пол, на ковер, перекатом уходит вправо, стремясь оставить фикус между собой и стрелком, вскидывает «штейр».

– На досуге я был бы рад побольше узнать о твоей бабушке, – говорит Давид через миг, когда первое изумление проходит.

Он опускает свой пистолет и многозначительно глядит на «штейр» в Майиных руках. Мгновенное облегчение, которое едва не сбивает Майю с ног, граничит со щенячьей радостью. Давид жив. С ним все в порядке. Она его нашла.

Одновременно с этим она понимает – здесь что-то очень и очень не так.

Давид быстро складывает вдоль несколько листков бумаги, которые держал в левой руке, и ловко засовывает во внутренний карман куртки. Не переставая улыбаться ей так, словно ему четыре, а она – Дед Мороз. Эту улыбку подделать невозможно. Кажется, Майя уже несколько лет не видела ничего настолько настоящего.

Грохот на лестнице.

– Потом расскажешь, как ты выбралась, – бросает Давид, пересекая овальную площадку. – А сейчас давай-ка свинчивать. Или хочешь дождаться своих?

«Своих»? Ну да, конечно. И что она им скажет? Что́ она, полли из молла, делает в мафиозном логове непокрытого района?

Только…

– Моих? – повторяет Майя, поднимаясь с колена и медленно подходя к нему.

Давид недоуменно поворачивает к ней голову.

– Мы с тобой являемся в этот замок Дракулы, а через пару часов его уже берут штурмом силы правопорядка. И это не я их позвала.

– Если не ты – то согласен, совпадение странное, – помедлив, беспечно отвечает Давид.

– Ты сказал даймё, что сдашь ему трех человек – из банков, страхования и наблюдения, – не отступает Майя, отводя ствол вбок. – Это был блеф? Или ты правда их знаешь? Откуда?