Альтер(СИ)

Я стала бояться себя, старалась очистить свою гнилую душу от поселившейся в ней ярости и глупого, но беспощадного гнева. Мужчины группы смирились с тем, что в их владениях живет девушка, но мое поведение веселило их. Я не такая как они, но этого им не объяснишь. Мне безумно хотелось крушить и уничтожать все вокруг, и эти чувства отравляли мое сердце. Из-за этого разногласия я замкнулась в себе, и отказывалась говорить с кем бы то ни было, (исключение Иннокентий и Юпитер). Словно улитка, я прятала свои истинные чувства под прочным панцирем. Я не надеялась бежать, но и мне не хотелось жить. Словно лист я вяло кружилась по течению, не предпринимая никаких попыток вернуть себя к жизни. Иногда ледяное безразличие уступало место внезапному и неудержимому гневу.

Больше всего я ненавидела отца. Я знала, с какой целью он тренирует меня, но он не мог знать, что растя преемника, он растит и своего палача.

С самого утра после зарядки и скудного завтрака я ждала отца. Я выбирала самые потаенные и необитаемые места группы, но Альберт неизведанным чутьем находил меня и гнал на тренировку. Мне страшно не хотелось идти и мою голову посещали страшные мысли с пугающей регулярностью "Не убить ли родного отца?".

Мне нравился только бег. Тасмания за годы моего взросления, отстроилась и увеличилась в несколько сотен раз. Появился небольшой парк на окраине моего города. Там никого никогда не было. Каждый день, несколько часов подряд, под бдительным наблюдением я бегала по парку, отрабатывая минимальный километраж в десять километров. Несмотря на мертвую серость бетонных стен, парк процветал и жил. Часто попадались зайки и белочки. Он шумел, пел и шелестел листьями и этот шум напоминал мне биение живого сердца, отстукивающее ритм в неживой плоти. После бега я тяжко вваливалась в душ, с трудом переставляя ноги.

После обеда отец находил меня, и мы направлялись на крышу группы Franklinsystem. Это гигантская, каменная башня принадлежащая Радисту. Взобравшись на крышу гигантской башни, отец давал мне винтовку. Прямо под башней находилось огромное поле, огороженное колючей решеткой и невысоким забором. Там было множество мишеней. Это были соломенные чучела, напоминающие человека. Некоторые чучела фиксировались на передвижной механизм и по команде Альберта, человек в башне Радиста запускал механизм. Тогда мишени приходили в хаотичное движение. Некоторые "люди" стояли или сидели на открытых местах. По ним было не сложно попасть, но некоторые прятались и скрывались в кустах, таились в кронах деревьев или выглядывали из-за стволов деревьев. Расположение мишеней менялось регулярно.

Лишь вечером мне удавалось отдохнуть. Этот час я посвящала Юпитеру. Мы просто сидели у окна или прогуливались по парку.

Каждый новый день дарил мне новые испытания. Я вставала с постели, едва луч солнца касался серых бетонных стен группы. Для чего я это делала? Я хотела остаться одной. Молча пройтись по двору и коридорам группы, насладиться тишиной и уединением, пока отец не нашел меня. Мне хотелось послушать шорохи и звуки просыпающейся природы. Совсем неподалеку находился лес, и громкие трели птиц успокаивали меня. Высокий забор скрывал медленно пробуждающееся солнце. Это расстраивало. Но, несмотря на это, я садилась на траву у самого забора и вслушивалась в звуки жизни. Я любовалась свободой, столь близкой, что можно коснуться ее кончиками пальцев, но и столь недосягаемой.

Была у меня еще одна тайна. Об этой тайне не знал никто, даже дядя Юпитер и Иннокентий - мой лучший друг. В пятнадцать лет у меня диагностировали менингиому. Химик Луи Ия лично диагностировал у меня рак. Неоперабельная опухоль, медленно развивающаяся в мозгу, отмеряла мои последние годы жизни.

Страшно ли было мне? Я не знаю. Я смирилась с мыслью, что только восемнадцать - двадцать лет мне отмерено нечистыми силами, и совсем скоро я не увижу солнца.

Май 2006 года. Мне уже семнадцать лет. Моя жизнь продолжается в крохотной комнатке с божьим ликом, начертанным на потолке черной краской (уголек истерся и побелел). Сама же я круто переменилась и этим немало пугала Юпитера. Я была двойником своего отца. Тот же выразительный, ледяной взгляд кровожадного хищника и то же выражение лица. Мои волосы почернели и из рыжих окрасились в темно-каштановый оттенок. Волосы коротко остригли насильно. Женской одежды в Тасмании не было. Мужские джинсы, темная мужская футболка, кроссовки (тоже мужские) на два размера больше положенного, вот и весь мой гардероб. Я не имела чувств, я не умела просить пощады. Давящие и пульсирующие головные боли неотрывно сопровождали меня повсюду, порой заглушаемые звуками дня. Хотелось кричать от боли и беспомощно плакать. Что еще остается делать?