Альтернатива

Представив Люсю ведущим хирургом клиники, терапевт попытался тихонечко ретироваться, но она успела поймать его за хлястик халата и заставила присутствовать во время осмотра чуть припухшей лодыжки. Несмотря на надрывные стоны красавицы, никаких симптомов, угрожающих ее жизни, не было. Дав рекомендации сделать рентген голеностопа и ограничить лечение тугой повязкой и местно – холодом, она со всех ног бросилась к выходу из смотровой. И тут на ее пути, исключая любую возможность покинуть кабинет, вырос огромный, как по Задорнову, «шкаф с антресолями вместо головы».

– И это все?!

– Да, все. Остальное после дообследования.

И понеслось. Особенно жару добавило то, что Люся, пытаясь пробиться к выходу,

И понеслось. Особенно жару добавило то, что Люся, пытаясь пробиться к выходу, старалась объяснить «шкафу», что ей срочно необходимо в операционную и что там сейчас погибает пациентка, которой жизненно необходима хирургическая помощь. Двухметровый гигант весом далеко за сто килограммов колыхал брюхом, выпирающим через межпуговичное пространство, ревел с мощью взбирающегося в гору БЕЛАЗа, потерявшего глушитель. Орал он преимущественно матом и в основном угрозами – вплоть до физической расправы.

Люся работала врачом не первый год и видела многое и разное, поэтому без разбега рявкнула, что если он ей будет мешать выполнять профессиональные обязанности, то она вызовет ОМОН и ему самому понадобится специализированная медпомощь, которую он получит не в их клинике, а где-нибудь в спецприемнике. От неожиданности «мастодонт», попятившись, зацепился за ножку стула и сел на кушетку, прямо на лабутены своей дамы. Раздался жуткий хруст, перекрываемый диким матом уже в исполнении колоратурного сопрано.

Суть самой жалобы состоял в том, что она, Крылова Л.В., оставила некую Козловскую М.И. в условиях, угрожающих ее жизни, и своим поведением спровоцировала получение травмы Мартыновым Н.Н. Теперь этот Мартынов Н.Н. требовал самого тщательного расследования и жесточайшего наказания Крыловой Л.В. вплоть до лишения ее врачебного диплома. Последнее предложение выглядело незавершенным, по-видимому, этот Мартынов Н.Н. хотел, чтобы ее расстреляли или сожгли на костре, но вовремя остановился, возможно, вспомнив, что отечественное законодательство не поощряет призывов к смертоубийству.

Шорину они тогда спасли – убрали большую часть желудка и смогли провести реинфузию крови. Над ней шаманили и колдовали лучшие спецы клиники, и она выжила. Ее выписали через две недели после операции. С гемоглобином шестьдесят и блаженной улыбкой на прозрачном до голубизны лице. На дрожащих от слабости ногах, с призывами обрести истину она отползла к своим братьям и сестрам.

В день ее выписки в отделении с облегчением вздохнули абсолютно все. Должно быть, у нее голова и раньше была не самым сильным местом, а после такой кровопотери и вовсе все стало плохо. За проведенное в больнице время она активно, с фанатичным блеском в глазах пыталась обратить в «правильную, истинную» веру каждого встречного и поперечного, но сил было маловато и на длительные уговоры ее не хватало. Соседки по палате жаловались, одна даже пообещала придушить иеговистку подушкой, но обошлось без криминала, поэтому проводы были дружными и радостными.

Теперь предстояло писать объяснительную. Людмила, вздохнув, набрала номер терапевта. Сергей Парамонович, услышав ее голос, радостно запыхтел в трубку, но, услышав про «лабутены», сразу скис, стал что-то мямлить, мол, много работы, и сейчас ну никак не может говорить и обязательно перезвонит… при первой возможности.

– Ну, что, – поднимая голову от истории и криво ухмыльнувшись, поинтересовалась Софья Тимофеевна, – слился «колобок»?

Прикусив губу, Люся кивнула.

– Шкура, – коротко дала ему характеристику Тимофеевна и вновь углубилась в писанину.

Люся была зла до крайности. Хорошо бы сейчас написать заявление об уходе, швырнуть его на стол, собрать вещи и уйти куда-нибудь далеко-далеко… Но дома Оленька, Поленька и мама… Их надо кормить, одевать, учить, маме нужны лекарства, и еще бензин… надо сегодня заправиться или пораньше встать завтра… Нет, завтра Оленьку вести в садик, а сейчас надо позвонить узнать, как там Поленька…

Мама позвонила первая и радостно сообщила, что все хорошо и температура больше не поднималась, дите носится по квартире и требует то поиграть с ней, то покушать, то почитать, то мультик посмотреть, то звезду с неба – и сейчас она с ней сойдет с ума. Врач еще не приходил. И еще зачем-то звонил Александр I, спрашивал, когда она будет дома. Радостный визг Поли привел к стремительному завершению разговора.