Альтернатива

«Зачем я пришел сюда? — подумал Везич. — Они ведь могут взять меня прямо здесь и бросить в подвал. Или отвезти в Керестинец. Или передать Коваличу. Или вызвать «селячку стражу». Реши я остаться в Югославии, я должен был бы прийти сюда, явиться к генералу, доложить ему о случившемся и попросить санкцию на продолжение работы против немцев. А я бегу. Зачем я здесь?»

Он подошел к телефону и набрал номер Штирлица. По-прежнему никто не отвечал.

«Послушайте теперь мой разговор с консульством, — зло подумал Везич. — Это заставит вас поразмыслить, прежде чем решиться забрать меня».

— Простите, что, господин Штирлиц еще не вернулся?

— Кто его просит?

— Полковник Везич.

— Мы ждем его, господин полковник, — ответили на другом конце провода заискивающим голосом. — Он скоро вернется.

— Я перезвоню, — сказал Везич, — оставьте Штирлицу мой телефон; если он вернется скоро, я буду у себя в кабинете: 12-62.

(О звонке Везича было немедленно доложено генеральному консулу Фрейндту и оберштурмбанфюреру Фохту. Они переглянулись, одновременно вспомнив слова Веезенмайера: «Все наши наиболее явные контакты порвите; компрометирующие изолируйте».)

А затем Везич поступил так, как должен был и мог поступить человек отчаянной храбрости, — он пошел в картотеку «политических», в сектор, занимавшийся коммунистами, и рассеянно, закурив сигарету, попросил:

— Дайте-ка мне материал на наших «москвичей». Адреса, конспиративные квартиры, запасные явки...

— Господин полковник, — ответил старый, преисполненный к нему уважения капитан Драгович, — все эти материалы затребовал подполковник Шошич. Еще вчера утром.

...Шошич встретил Везича радостно, усадил в кресло и сразу же предложил выпить:

— Мне сегодня привезли далматинскую ракию из смоковницы, просто прелесть.

— Спасибо, с удовольствием выпью.

— Что это вас не видно в наших палестинах?

— Я был в Белграде.

— Ну и как? Помогло? — спросил Шошич. — Или, наоборот, все испортило?

— И помогло и испортило.

— Разве так бывает?

— Только так и бывает. Все двуедино в нашем мире, все двуедино.

— Еще рюмку?

— С удовольствием.

— Какие-нибудь новости из Белграда привезли?

— Привез. Только рассказывать о них погожу. Дня три-четыре.

— Ах вот как...

— Именно так. Кто у меня сейф, кстати, разворотил?

— Мы.

— Почему?

— Потому что вы исчезли, а генерал приказал всю секретную документацию сконцентрировать в одном месте. Не у вас одного взломали сейф. У майора Пришича нам пришлось провести точно такую же операцию.

— Мне нужны материалы на коминтерновцев. В картотеке сказали, что они у вас.

— Они у генерала. Я же объяснил. Они все сконцентрированы в одном месте.

Везич спросил:

— Чтобы сподручнее было передать?

— Кому? — поинтересовался Шошич.

— Представителям власти.

— Какой?

— Разве власть имеет определение? Власть — это власть, дорогой Шошич. Или нет?

— Власть — это власть, — повторил тот задумчиво и неожиданно спросил: — Вы сговорились?

— С кем?

— Сговариваются, как правило, с другой стороной. С контрагентом.

— У меня много контрагентов. С каким именно? Вообще-то я умею сговариваться. Так уж у меня выходит, что я в конце концов сговариваюсь, особенно если обстоятельства сильнее меня.

— Напишите рапорт генералу, объясните, чем вызвана необходимость срочного знакомства с картотекой на коминтерновцев, и, я думаю, он даст указание...

«Хотят передать немцам или усташам документы в полном порядке, чтобы сразу начали действовать, — понял Везич. — И этим получат гарантии для себя».

— Как вы понимаете, судьбой коминтерновцев, которых взяли, и тех, кого должны взять, интересуюсь не только один я, — сказал Везич.

— Верно. Их судьбой мы интересуемся в такой же мере, как и вы. Только те, которые уже взяты, прошли мимо нас. Это делает нынешняя власть.

— Через «градску стражу»?

— Да. И через «селячку», и через «градску»...

— Но, значит, это выгоднее усташам, чем нам с вами. Вы же знаете, что в «селячкой страже» мало интеллигентных людей.

— Знаю. Но, повторяю, это случилось вне и помимо нас.

— Я хочу, чтобы вы меня верно поняли: арестованные интеллектуалы из Коминтерна должны представлять объект игры, а не пыток. Боюсь, что наши конкуренты из «селячкой стражи» не смогут понять разницы между этими — столь диаметральными — аспектами проблемы.

Шошич слушал Везича с напряженным вниманием. Он знал, что из тюрьмы, из кабинета Ковалича, полковника вытащили немцы. Значит, считал он, Везич сторговался с ними. Значит, разговоры о том, что сюда придут усташи, — пустые разговоры, значит, как он и предполагал, хозяевами положения окажутся немцы, на них и надо ориентироваться. Иван Шох не звонит и не появляется, а Мачек неожиданно уехал в Белград. Однако, по наведенным справкам, Шох вместе с ним в столицу не отправился. Видимо, Шох сейчас не та фигура, которая может быть нужна ему, Шошичу, в ближайшие дни. Либо Шох переметнется к немцам (о давних его связях с Фрейндтом подполковник не знал), но тем, считал он, Шох неинтересен вне и без Мачека; немцам куда как интереснее полковник Везич.