Альтернатива для дураков

Лишь на прощание он пообещал приехать к ней еще раз и вытащить ее из этой тюрьмы. После этой встречи он не спал всю ночь. И только к утру следующего дня понял, что его план постепенно выкристаллизовывается. Именно поэтому он разрешил Кроту приехать на встречу вместе с Пирожковым и дал последнему задание отобрать нескольких молодых парней для операции.

На вторую встречу с Катей он отправился, уже зная, что именно он хочет. Однако на этот раз его еще больше раздражала и тюремная обстановка, и молчаливые сопровождающие, и специфический запах тюремного пространства.

Катя выглядела хуже, чем в первый раз. Отчетливо обозначились круги под глазами, она нервно оглядывалась. И уже не стала плакать, увидев его перед собой. Она просто всхлипнула и подошла к нему, чтобы дотронуться. К счастью, Тарасов разрешил им встречаться в отдельных помещениях, где заключенные могли разговаривать со своими адвокатами. Правда, радость встречи портили сопровождающие Счастливчика наблюдатели, молча сидевшие в комнате. Он что-то говорил, а она все время молчала, словно думая о своем. И потом вдруг очень тихо спросила:

– Когда ты меня отсюда вытащишь?

– Что? – прервал он свой рассказ.

Она смотрела на него, ничего больше не говоря, и он понял, что просто обязан промолчать. Он бережно взял ее руку, осторожно поднес к губам.

– Ты выйдешь через неделю, – твердо сказал он, – я тебе обещаю, – пробормотал он, легко касаясь губами ее волос, – ровно через семь дней ты отсюда выйдешь и никогда больше сюда не попадешь. Ты мне веришь?

– Да, – пробормотала она сквозь слезы.

– Я буду приезжать каждый день, – тихо сказал он, – а ровно через семь дней тебя освободят. Честное слово.

– Да, – попыталась улыбнуться она, но у нее не получилось.

Примерно в это же время Пирожков встретился на конспиративной квартире с подполковником Гвоздевым.

– Ему нужны люди, – радостно сообщил Пирожков. – Ему нужны четверо помощников.

– Он все-таки прокололся, – мстительно сказал Гвоздев, – значит, он планирует новое дело. Я так и думал. Он сказал, для чего ему нужны помощники?

– Нет. Он попросил найти ему четверых крепких ребят. Но не молодняк, а «бойцов», лет по двадцать пять – тридцать. Сказал, что они нужны ему для дела.

– И ты пообещал найти?

– Да, – кивнул Пирожков, – я думаю отобрать самых надежных.

– Нет, – решительно возразил Гвоздев, – я отберу сам. Он ведь не сказал, для чего именно они ему нужны. Или ты опять решил мне соврать?

– Нет-нет. Он точно ничего не сказал.

– Тогда я дам своих людей, их ты ему и предложишь. И без вольностей, Пирожков, сам понимаешь, не тот случай.

– Все время вы меня оскорбляете, господин подполковник, – обиженно заметил Пирожков.

– Это ты у нас господин. Холеный и при деньгах, – насмешливо сказал Гвоздев.

– Ну, товарищ подполковник, – согласился Пирожков.

– Нет, – снова возразил Гвоздев, – это я для других товарищ, а для тебя гражданин подполковник. Для тебя ничего не изменилось, Пирожков, даже если ты еще одну золотую цепь себе на шею наденешь.

Пирожков почему-то потрогал свою золотую цепь. Это был своеобразный пароль, отличающий неинтеллигентных людей. Золотые цепи на шеях мужчин, появившиеся в девяностые годы, стали таким же привычным атрибутом, как и роскошные перстни, которые также нацепили на свои мясистые пальцы нувориши. Когда на цепи висел крест, это еще было понятно и привычно. Но когда болтались просто золотые цепи, выставляемые напоказ, то ничего, кроме иронии, у нормальных людей они не вызывали. Однако многие, и не только уголовники, продолжали носить такие золотые цепи, не обращая внимания на улыбки вымирающих интеллигентов.

– Ну ладно, гражданин подполковник, – примирительно сказал Пирожков, – я понимаю, что вы хотите дать своих людей. А что мне потом делать? Меня ведь ни в одну колонию потом не возьмут.

– Мои люди не станут светиться. Они будут работать осторожно, – пообещал Гвоздев.

– Да всех ваших людей ребята Крота в лицо знают, – взмолился Пирожков, – они же сразу их раскусят. А потом и на меня выйдут. И меня прирежут. Нет, я так не согласен. Пусть будут мои ребята, а они мне все расскажут. Вы же знаете, что я от вас ничего не скрою.

– Они пойдут на дело, а после того, как ограбят какой-нибудь банк или возьмут кассу, сообщат тебе, а ты потом мне. И я должен поверить, что вся эта цепочка сработает аккуратно и я узнаю о нападении еще до того, как деньги окажутся у бандита, а не после. Так не пойдет, Пирожков, – решительно заявил подполковник, – я тебе не верю – это самое главное. Я не верю твоим людям, что тоже немаловажно. И я не верю Счастливчику, что также имеет значение. Поэтому ты предложишь ему моих людей, Пирожков, и мы с тобой на эту тему больше не будем говорить.

– Меня убьют. Порежут, – закричал Пирожков, – меня удавят.

– Если узнают о том, что ты им вместо своих быков подставил моих людей, – резонно заметил Гвоздев, – а об этом никто не узнает. Я тебе обещаю.

– Они меня все равно убьют, – упирался Пирожков.

– Разговор закончили, – подвел итог подполковник, – сколько у тебя времени?

– Пять дней…