Альтернатива вершины Ключ

Тут Володя и вправду разглядел в углу комнатушки старый, с облетевшей краской сейф. Дядя Митя встал и пошел к нему с явной целью открыть, когда в комнату заглянул молодой длинноволосый парень в тельняшке.

– Дядя Митя! – закричал он. – Ты топливо принимал сегодня?

– Полтонны, – ответил дядя Митя.

– Что ж ты, безногий черт, в журнал не записал? Дядя Митя подумал над ответом, вздохнул и признался:

– Забыл.

– Сахару больше штефкать надо, сахар мозги укрепляет! – сказал молодой парень и закрыл дверь. Дядя Митя постоял немного в середине комнаты, нахмурился, вопросительно поглядел на Володю.

– Чего ж это я хотел? Забыл…

– В сейфе что-то… – сказал Володя.

– Эх, прав Николаич, сахару мне надо больше, – ворчал дядя Митя, открывая сейф. Он распахнул его резко и победно посмотрел на Володю, словно ожидал, что тот воскликнет, пораженный видом несметных богатств. В сейфе было что-то странное… что-то поблескивало. Дядя Митя, не увидев желанного восторга, кряхтя нагнулся и вынул из сейфа новенький, блестящий металлом и кожей протез.

– По страшному блату достал! – сказал дядя Митя, держа в руках сокровище. – Через хлебозавод. Ненадеванный.

Тут снова в комнату влетел парень в тельняшке. В руках у него был журнал.

– О, – сказал он, – опять он со своей костылей! Распишись. Дядя Митя достал из буфета очки.

– Ты хоть бы раз в нем прошелся! – сказал парень.

– Николаич, – ответил дядя Митя, склонившись над журналом и долго выводя подпись, – двадцать третьего февраля надену, я сказал.

– Женить тебя, дядя Митя, надо, – сказал этот самый Николаич. – В форму войдешь, будешь бегать бегом от инфаркта.

– Моя невеста с косой ходит, – сказал дядя Митя.

– С косой – это хорошо, – неожиданно рассмеялся парень, – а вот наши беременные ходят. Вот это, старик, проблема мировая!

Парень взял журнал и вышел. Дядя Митя сел за стол, аккуратно сложил очки, воткнул их в старомодный футляр.

– Еще чайку? – спросил он у Володи.

– Нет, спасибо.

– Вот так и живем. Тут, когда камень этот покачнулся, я первый драпу дал, на протезе. Не поверишь, чуть не всех обогнал, отбежал в сторонку и вдруг думаю – чего я бегу? Жизнь прожита, а жить, оказывается, охота, ясна погода!

Вся команда, включая Марата, стояла на дороге перед компрессорной. С камня были уже сняты тросы и веревки, а сам камень был теперь виден из-за клетки стальной сети. Ребята стояли в тренировочных костюмах, и только Марат был при своем героическом виде, в каске, весь перепоясанный веревками. Все смотрели на дорогу, по которой шли самосвалы. Наконец показались две «Волги».

– Едут, – сообщил Руслан.

– Ну, – сказал Володя, – держитесь, моряки! Работу будет принимать какая-то шишка из главка. Чистый зверь, как говорят.

– Капитан, – быстро сказал Саша, – больше ни одного дня. Если что доделать – сегодня ночью.

Володя кивнул. Машины остановились около компрессорной. Из передней «Волги» вышел не кто иной, как Воронков. С ним была Юнна, еще какие-то люди. Улыбаясь, Воронков пошел к Володе.

– Старые знакомые, – сказал он, пожимая руку капитану. – Как успехи?

– Нормально, – сказал Володя.

Воронков обошел всех, со всеми поздоровался. Пожал руку и Марату, не сказав ему ни слова. Остановился, стал смотреть на камень.

– Когда закончили? – спросил он Юнну.

– Вчера, – ответила Юнна.

– Не трясло еще?

– Слава богу, нет.

– Жаль, а не слава богу, – сказал Воронков. Он повернулся к Володе.

– Юнна Александровна не сможет у вас принять работу, – сказал он.

– Это почему? – грозно спросил Саша, но Воронков даже не посмотрел в его сторону. Он говорил только с капитаном.

– И я не могу у вас принять работу, – продолжал он. – Работу у вас примет только приличное землетрясение.

– Мы производили расчеты, Сергей Николаевич, – сказала Юнна.

– Расчеты – это хорошо, – с явной иронией сказал Воронков. – А что происходит у Шайхометова?

– Леса нет, – сказала Юнна. – Железная дорога держит за горло. Отсюда все проблемы.

– Минутку, – прервал ее Воронков, – вы, Юнна Александровна, дойдите до слова «однако». Предположим: «однако к пятому августа недостатки будут устранены».

– Однако, – медленно сказала Юнна, – к пятому августа положение станет еще хуже.

Воронков грозно взглянул на Ковальскую, но ничего не сказал.

– Ладно, разберемся на месте у Шайхометова, – тяжело заключил он. Подошел к Марату.

– Ну как? Освоился? – спросил он у сына.

– Нормально, – солидно ответил Марат. – С энергией перебои частенько бывали.

– Где я тебя найду вечером?

– В общаге.

– Володя! – возмутился Воронков. – Ну как он у тебя говорит? В общаге!

– Не доглядел, – засмеялся Володя.

– Это я у тебя так говорю, – сказал Марат отцу. Воронков не нашел ответа и пошел к машине. Юнна торопливо сказала Володе:

– Как наш роман?

– Продолжается, – улыбнулся Володя. – Завтра утром мы улетаем.

– Мне тебе надо сообщить нечто важное. Где ты сегодня вечером?

– Там же, у столба. С десяти.

– С двенадцати, – сказала Юнна и села в машину.

Когда улеглась пыль, поднятая уехавшими машинами, Володя улыбнулся, захлопал в ладоши и сказал:

– Ну что, моряки, поздравляю!