Альтернатива выживанию. Введение в психосинтез

Элис Миллер писала о том, что травму можно нанести и привязанностью или любовью, когда эта любовь не считается с тем, что именно нужно ребенку, а концентрируется на родителе. Например, родители видят свою дочь маленькой принцессой, полностью игнорируя все, что не соответствует этому ее образу. Внешне все выглядит так, что ее родители – исключительно любящие и понимающие люди, которые заботятся о ней и поощряют ее. Но все, что с образом принцессы расходится, остается неувиденным – в определенном смысле, несуществующим для них. В жизни девочки образуется слепое пятно, дыра небытия. Во взрослой жизни, вероятно, она уже сама не будет видеть себя иначе: травма действительно делает человека слепым в отношении каких-то отдельных сторон своей личности.

Часто травматизация настолько тесно переплетена с нормами воспитания, существующими в обществе, что этот процесс остается совершенно неосознанным со стороны родителей. Они делают это с чистой совестью и лучшими намерениями, забывая, что воспитание и забота о ребенке – не вопрос техники или процедур, того, как и что делать. Это всегда отношения, эмпатия, и если на глубоком уровне отношений родитель травмирован сам, то травма проявится и в его отношениях с ребенком. Так травма передается ребенку по наследству.

В любом обществе, в том числе и в нашем, есть укоренившиеся схемы и способы воспитания детей, в которых дети не видятся как уникальные сами по себе, а скорее как чистый лист в руках родителей. Пластилин, из которого родитель лепит «нового человека».

Потому детскую травму сложно назвать аномалией: она не выбивается из привычного нам хода вещей. По большому счету, никто или почти никто из нас не прожил свою жизнь, не получив ранение.

Психоисторик Ллойд де Моз пишет о том, что история детства – это кошмар, от которого мы только недавно стали пробуждаться. Он выделяет шесть периодов в истории человечества, характеризующихся определенным типом отношения к ребенку:

1. Инфантицид (до IV в. н. э.) – позволительно массовое убийство детей и насилие в их отношении. Новорожденного могли задушить, утопить или где-нибудь бросить только потому, что ребенку не посчастливилось родиться мальчиком, будущим кормильцем семьи.

2. Отстранение (IV–XIII вв.) – распространение христианства приводит к отказу от инфантицида, основная тенденция – воспитание детей третьими лицами, родители отходят на второй план.

3. Амбивалентность (XIV–XVI вв.) – телесные наказания в этот период вытесняются, физической жестокости становится меньше, но ребенок видится как мягкий воск или глина, из которой родитель лепит определенную форму.

4. Вторжение (XVIII в.) – появляется эмпатия, в то же время сохраняется настойчивое стремление управлять образом мыслей ребенка, его чувствами, потребностями и волей.

5. Социализация (XIX – первая половина XX в.) – массовое распространение педагогических знаний, начального и среднего образования. Социализация детей в духе Фрейдовского «канал изирования импульсов».

6. Помощь (с середины XX века) – отказ от физического наказания, равноправные отношения между родителями и детьми, эмпатия родителей направлена на ребенка, его потребности и желания, воспитание носит индивидуальный характер.

Легко можно заметить, что акцент со временем смещается в сторону признания прав детей: ребенок постепенно перестает быть объектом и становится субъектом, Ты, к которому мы обращаемся.

Де Моз обращает внимание на то, что эволюция в отношении к ребенку и рост эмпатии проистекает из способности взрослых обратиться к своему собственному опыту детства. И тогда от того как мы обойдемся со своим детством, в конечном итоге зависит то, каким будет детство наших детей.

Одновременно описанная де Мозом тенденция показывает и движение в сторону принятия обществом своей глубокой ранености, что вселяет оптимизм: принятие – первый шаг к исцелению, а значит, в обществе есть для исцеления определенный потенциал.

Выживающая личность

Одна из основных функций нашей психики – приспособление к внешним обстоятельствам и к окружению. И выполняет эту функцию психика в большинстве случаев исправно.

Травма формирует матрицу, в которой мы начинаем проживать свою жизнь. Чтобы не сталкиваться с опытом уничтожения, мы буквально отрезаем от себя задетые небытием части, вытесняем их или становимся по отношению к ним слепыми. Так формируется наша личность, и получается она совсем не такой, какой могла бы быть. Основная цель такой личности – наше выживание перед лицом небытия и в условиях травмы, потому ее можно назвать выживающей (the survival personality).