Альтернативная история А. Колганова (СИ)

Другим узким местом, помимо валютных поступлений, было снабжение городов хлебом. Индустриализация с мягкими бюджетными ограничениями вела к ускоренной урбанизации, которая, в свою очередь, требовала возрастания товарности сельского хозяйства. Препятствием к таковому служила низкая продуктивность агроценоза, особенно в условиях аграрного перенаселения - малоземельное крестьянское хозяйство производит немногим больше зерна, чем необходимо для его внутреннего потребления. Мощность, потребляемая при воспроизводстве единицы мощности для агроценоза, выше, чем для техноценоза. Проще говоря, КПД лошади меньше чем у трактора. Кроме того, агроценоз потребляет энергию, запасаемую в живом веществе, а техноценоз в - биогенном, выведенном из биологического оборота. И самое главное: техноценоз позволяет наращивать тяговооружённость труда в широком диапазоне. Услуги мощности (механической: тракторы, транспорт, переработка; химической: удобрения) - это единственный продукт, который промышленность могла бы предложить сельскому хозяйству. Цена таких услуг не могла не быть монопольно высокой, то есть цена одной л.с. в пищевых калориях в единицу времени была бы лишь немногим меньше, чем то количество калорий, которое потребовалось бы потратить на питание лошади. Исходя из этой цены, можно определить пропорцию прироста мощностей в промышленности и в сельском хозяйстве. Плату естественно брать долей урожая с единицы обрабатываемой площади и за тонну переработанного зерна, поэтому ссыпные пункты логично устраивать при МТС. По сути, за каждую буханку хлеба, достающуюся рабочему, крестьянин получит обработку своего собственного поля техникой и переработку зерна в муку для его собственных нужд. Можно сказать, что высокая цена за мощность была бы косвенным налогом, позволяющим кормить не только рабочих тракторной промышленности, но и оплачивать хлебом индустриализацию. Для единоличника и тем более кулака цена была бы ещё более высокой, например, устанавливаемая посредством распродажи на аукционе оставшейся нераспределённой между ТОЗ мощностью. Таким образом, колхозно-кооперативный сектор действовал бы - в противоположность социалистической индустрии - в условиях жёстких бюджетных ограничений. Именно в этом различии и проявлялась бы диктатура пролетариата, то есть осуществление экономической политики государства в интересах одного класса, направленной на повышение его энерговооружённости и квалификации. Поэтому обойтись без коллективизации не представляется возможным - Колганов в лице Осецкого может только попытаться сгладить этот процесс.

Процесс кооперации крестьянства был объективно необходим, однако наталкивался на следующие имманентные противоречия:

"горизонтальная" кооперация оказалась предпосылкой "вертикальной",

требовалось перераспределение прибавочного продукта от деревни к городу,

существовал разрыв в темпах роста между индустрией и сельским хозяйством,

происходило классовое расслоение села.

Эти гордиевы узлы проще было разрубить, чем развязать. Особенно с учётом того, что ленинские "20 лет правильного отношения с крестьянством" истекали как раз в 1941 году... В рамках предложенной Колгановым модельной ситуации задачей-минимумом было бы хотя бы избежать голода и обусловленных им демографических потерь. При этом в качестве реальных управляющих воздействий могут выступать только стратегические решения - оперативный и тактический уровень целиком обусловлен качеством человеческого материала (раскулачиванием-то занимались те же самые крестьяне, только из актива). Затягивание процесса кооперации могло бы оказаться попыткой из милосердия рубить хвост собаке по частям. Разумнее было бы "понизить градус" обвальной коллективизации, обобществив только землю, но не рабочий скот и инвентарь. Массовая организация ТОЗ, даже если бы она проводилась на несколько лет раньше, чем это происходило в реальной истории, в течение одной зимы вызвала бы меньшее сопротивление, чем насильственный сгон в артели или коммуны. Кроме того, с самого начала надо было не заигрывать с "опорой на кулака", а опираться на кооператора и вообще создать налоговой политикой такие условия, чтобы всё накопление на селе осуществлялось только в кооперативном секторе. Как это сделать - не очень-то ясно, возможно, помогла бы прогрессивная шкала для индивидуальных хозяйств и плоская на доходы от кооператива. Заметим, что и Колганов, даже с учетом современного послезнания, готового решения не предложил, если не считать таковым шарашку для экономистов-аграрников во главе с Чаяновым - пусть придумают, как сделать колхозы привлекательными для крестьян, а не то расстреляем[8]. Ну точно в духе сталинской кадровой политики.