Альцгеймер, добрый мой приятель

–Он был искренен, делился со мною многим глубоко внутренним, а я слушал, делал вид, что соглашаюсь, но только удивлялся его смелости и разумности…И завидовал, при этом сам делался лучше, так по крайней мере мне сейчас кажется.

–Так в чем же предательство?

–Только кажется, что пустяк, но я не был также искренен и только собирал все это, чтобы…Он был наивен, но как это было прекрасно! Это было возможно только в молодости, в глубине ангельской души, но я был не такой…я был даже подл.

–Не понимаю, в чем же подлость.

–Моя подлость в том, что я забыл человеческие качества и стал ему, как сейчас говорят, конкурентом. Вот вы такой же, как он. Видно и похожи внешне. Не понимаете, что человек живет страстями, а он пытался быть чище и лучше…С теми мыслями мне сейчас стало невыносимо жить! Я-то знаю, что я подлец!

–Вы, кажется, сами себя убеждаете в этом.

–Вовсе я не убеждаю никого. Просто – это так!

–Но тогда объясните мне.

Сосед посмотрел в окно и начал рассказ, он не задумывался и не выбирал слова, но Викентий словно и сам очутился в светлых облаках сладкой юности. Что-то благостное нахлынуло на обоих иэто общее настроение не мешало соседу изливать свою, окунувшуюся в молодость, душу и свободно раскрепостило наполненную воспоминанием память. И все сегодняшнее вдругразверзлось гигантской волной цунами на фоне открытого кем-то сверхублагоуханного безбрежного горизонта понятногоим мира исладкого аромата молодости души.

5

Родион Филиппович в своем рассказе забылся на время и при каждом слове также непроизвольно ощущал непередаваемое чувство того сладостного переживания, наполненного радужными надеждами. Перелет его души в старшие классы школы придавали особую узорчатую романтику эмоций.Он уже жил и чувствовал себя только там.

Идя из школы через парк по дорожке между кустов едва распустившейся акации, Игорек сначала молчал, а потом неожиданно заговорил взволнованно:

–Какой сегодня чудесный день. Слышишь, как громко щебечут разноголосые птички. Они видно хотят поделиться с нами чем-то на своем языке. Жаль, что мы их не понимаем…

Был ясный весенний и солнечный день. Птицы действительно были на редкость неугомонны.

–Это воробьи что ли? – сухо отреагировал Родя.

–Это вовсе не воробьи, а синицы. А вон там на деревьях молодые галки.

–Какая разница?

–Ничего ты не понимаешь и не чувствуешь…

Примерно на середине дороги через парк они должны были расходиться по домам в разные стороны. Игорек посмотрел на стайку девочек, шедших вместе впереди и вздохнул.

Большинство сверстников из класса, в том числе Игорь, жили в просторном и красивом доме через дорогу и трамвайные пути. Родя жил в другой стороне от них в довольно мрачномпереулке.

–Гарик, что-то ты сегодня необычно восторжен, – смеясь заметил Родька.

–Знаешь, не хочется сегодня идти сразу домой. Я, пожалуй, провожу тебя немного, а потом вернусь.

Родька видел, как блестели глаза друга. Игорек смотрел на него открытым и необычным взором. Его светло-голубые очи пленяли друга каким-то непонятным чувством. Родька даже подумал про себя: «Почему я вспомнил слово«очи»?».

– Я не против, – усмехнулся он.

–А потом, если хочешь, можем зайти ко мне,

Родя часто бывал у Игоря дома, ему там очень нравилось. Отдельная со вкусом обставленная квартира, просторная кухня, в столовой пианино, на котором часто играла по вечерам его мама. Она была учителем литературы в другой соседней школе. Иногда они говорили о поэзии, музыке с проявлением искренних чувств. Родя сразу забывался и с удовольствием погружался в эти разговоры, но в глубине души считал это немного оторванным от действительной жизни. Сам Родион жил в общей квартире обшарпанной пятиэтажки с тремя соседями, и родители его, которых он любил, были далеки от такого рода ярких внутренних душевных проявлений.

Игорь вновь посмотрел вперед. Группа девочек свернула на другую аллею.

–Давай лучше погуляем.

Родька молча согласился.

Игорь ступил на шаг вперед и повернулся к другу:

–Хочешь прочту стихи?

–Стихи – это интересно…

Будто не слыша равнодушия, Игорь взглянул на небо:

–Прекрасны Вы в любом наряде,

И меркнет суета в небесном Вашем взгляде.

И нежный принц с иной планеты похож на Вас,

Головкой одуванчика, голубизною светлых глаз.

Родион посмотрел на друга внимательно, который продолжал:

–Соцветье юности и красоты –

Как синь-вода, волшебная дорога.

В ней искушенья лепестки,

Незримой истины тревога.

К ней манит ароматный мед исканий

Печалей жалящий укус,

И терпкое вино желаний,

Сомнений и раздумий горький вкус.

–Ты знаешь, неплохо. Мне понравилось, – проникаясь искренностью Игоря, произнес Родя,– ты перепиши для мня.

–Тебе понравились?

–По крайней мере я понял, что написал их ты, – утвердительно кивнул Родя.

–Да. Они родились, как-то сами собой.

–Не сомневаюсь. Интересно кому они предназначены.

Игорь молчал. Родька посмотрел на группу девчонок впереди и остановился на одной, убежденно объясняющую что-то.

–Может, это Томка Мартынова? Я видел, как ты внимательно с улыбкой смотрел на нее, но не придал этому значения.

–Да. Ты прав…

–Может тебе сказать ей от этом?

–Не знаю. Пока нет.