Альв (СИ)

Утром отправились в город. Альв с Яковом ехали в локомобиле одни, но впереди и сзади их сопровождал кортеж "охранителей". Яков был спокоен, управлял своей сложной машиной, разговаривал с Альв — большей частью ни о чем — и явно был занят какими-то своими непростыми мыслями. Что-то обдумывал, что-то для себя решал. Так "прочла" его чувства Альв, которая за считанные дни — так ей, во всяком случае казалось, — узнала Якова больше, чем смогла бы узнать другого человека за годы и годы. О любви не говорили, и это казалось Альв правильным, хотя и необычным. Случившееся в мыльне не обсуждали. Неприятной истории с Куприяновым и словом не касались. И все-таки, когда уже въехали в город — а он по-прежнему казался Альв не похожим на город — Яков попросил ее не обращать внимания на "назойливое сопровождение", которое теперь "не отстанет от нее в течении всего дня". Однако, ее присутствие соглядатаев, которые и не думали прятаться, просто-таки раздражало. Тем не менее, она крепилась, стараясь соответствовать ожиданиям Якова, и, не смотря на тревогу и неуверенность, которые, впрочем, никому так и не показала, позволила ему оставить себя на попечение Труты Норн. Сестра Якова в понедельник оказалась свободна от обязанностей в Академии, где она преподавала "новую и новейшую историю" — чем бы это ни было, — и, приняв на себя попечение над гостьей, развлекала Альв, как могла: устроила ей поход по лавкам и галереям, свозила на набережную и показала летающие корабли, которые произвели на Альв неожиданно сильное впечатление. Некоторые из кораблей были попросту огромны, и, тем не менее, они легко парили высоко в небе. Это было похоже на колдовство, которым, по сути, и являлось, поскольку нарушало все известные Альв законы природы. Однако факт этот нисколько ее не раздражал, а скорее, воодушевлял. Настроение неожиданно поднялось, и мир снова засверкал множеством чудесных красок. А вскоре подошло время обеда и, съев в трактире большую порцию невероятно вкусного рыбного супа, блюдо из запеченного в тесте угря, и множество других незнакомых ей прежде яств и лакомств, Альв полностью оправилась от изматывавшей ее все утро серой хандры и вернула себе не только великолепное расположение духа, но и ставшее уже привычным холодноватое спокойствие уверенного в себе человека. Такой она и вернулась к Якову.

— Я соскучилась, — без стеснения призналась она, войдя в его просторный, обставленный тяжелой мебелью кабинет.

— Я тоже, — он говорил правду и не пытался скрыть от Альв свои мысли.

Сейчас Альв вспомнила, — как вспоминала тут и там какие-то фрагменты своего прошлого, — что может различать правду и ложь, если, конечно, знакома с тем, кого пробует "читать". Якова она уже знала достаточно хорошо, чтобы не ошибиться. Однако — для каждого меча есть свой щит, — обмануть можно и ее. Для этого лжец должен "закрывать" свои мысли. Как "закрывают" мысли, Альв не помнила, а может быть, и не знала, но зато чувствовала, что Яков этого не делает. Он не "закрывался", и это было приятно, поскольку означало доверие. Впрочем, у всего есть цена, была она и у "открытости" Якова. Открывшись так щедро, как сделал это он, мужчина уже не смог утаить от Альв того, что старательно прятал от всех других.

"Ты готовишься совершить какой-то безумный шаг, Яков, — поняла Альв. — Но в чем твой план?"

Что ж, так все, по-видимому, и обстояло: за время ее отсутствия Яков явно решился на что-то рискованное и… И неожиданное. Впрочем, узнать больше, проникнув в его мысли глубже, Альв не могла. Она лишь ощущала чувства Якова. Неуверенность, беспокойство, сожаление… и решимость довести дело до конца.

— Что ж, — сказал он с улыбкой, которая так подходила к его мужественному лицу, — пойдем получим обратно принадлежащие тебе ценности!

Ну, они для того, собственно, и встретились именно в этом месте, — Яков называл этот большой дом Особым Бюро, — чтобы Альв смогла получить обратно свои драгоценности, которых, к слову, совершенно не помнила.

"Как он сказал? Кольца, браслеты… Что-то еще?"