Альвийский лес. Часть первая. Путь в лес

Дорант был не первый из их семьи, кто пересёк океан. Младший брат его отца уже лет десять к тому времени воевал с дикарями в южной части Марки и был на хорошем счету у командиров. Много позже они встретились и подружились, а потом тот погиб, оставив жену и дочь. Дорант им с тех пор помогал.

Не прошло и месяца после того, как Дорант сошел на берег в Акебаре, как он уже топал по узкой тропке в джунглях в составе компаниды[6] из двухсот с небольшим человек под командой комеса[7] Белтора из Таскелы, пожилого одноглазого воина. Их высадили с потрепанного галеона Его Величества в пустынной бухте и отправили присоединять к владениям Императора новые, неизвестные земли. Делать подданными Императора тех, кто там живет (если там кто-нибудь живет), а если они не согласны — освобождать эти земли для новых подданных, которых привезут из-за океана корабли Его Величества, Его Светлости Вице-Короля, Его Высокопревосходительства Светлейшего дуки Санъера, Их Милосердий Архипастырей и множества других влиятельных или просто предприимчивых людей. Обратно эти корабли повезут дорогую цветную древесину, пряности, шкуры экзотических животных (и самих этих животных), плоды труда тех, кто уже обосновался на новых территориях и, конечно, золото.

Золота (да и серебра) в Заморской Марке было, кажется, намного больше, чем во всём Старом Свете вместе взятом.

Ещё примерно через полгода Дорант вышел в обжитые места вместе с остатками компаниды. Их было девять человек, все оборванные и отощавшие. Двое были ранены тяжело и еле шли, остальные, в том числе Дорант, легко — но не единожды. Раны у всех были воспалены и нагнаивались. Кожаный колет Доранта оказался не очень надёжен: железные бляхи проржавели и поотваливались, подкладка заплесневела. В конце концов его пришлось пустить на подметки для самодельных сандалий, когда развалились сапоги. Вместо колета на Доранте (как и на остальных восьми) были стёганые безрукавки из тридцати-сорока слоёв грубой ткани: типичные доспехи местного дикаря (с дикарей же и снятые). Морион давно потерялся. Пиштоль пришлось бросить, когда кончился порох — тащить такую тяжесть зря стал бы только полный дурак. Меч и дага покрылись зазубринами и царапинами, приобретя вид заслуженный и заслуживающий уважение.

Но Дорант командовал остальными восемью — хотя все они были старше него, а трое гораздо опытнее.

И ещё они несли примерно по два фунта золота на каждого, всё, что осталось у них после страшного боя в Кровавой долине, где на неполные полторы сотни уцелевших к тому времени от их компаниды пришлось не меньше трех тысяч дикарей. Там им пришлось заряжать пиштоли и две свои пушки золотыми самородками, потому что свинец кончился у них раньше, чем порох. Компанида оставила там почти восемь десятков человек, включая комеса и всех троих офицеров, обе пушки и весь обоз, но дикари в конце концов разбежались, устрашенные невероятным мужеством и искусством боя белых (и потерявшие управление после гибели предводителей).

Потом, на отходе, компанида снова несла потери: умерли тяжело раненные, двое сорвались в пропасть при переходе через горы, несколько человек изошли кровавым поносом, несмотря на то, что Дорант, много знавший от отца, требовал пить только кипячёную воду. А были ещё звери и змеи…

Дорант начал командовать как-то незаметно: просто он почему-то знал, что надо делать, когда другие пребывали в растерянности. Началось это, наверное, в Кровавой долине, где ему случилось принять решение, которое в конечном счёте привело к победе — несмотря на то, что оно стоило жизни нескольким десяткам его товарищей.

А после того, как Дорант вывел остатки компаниды к белым людям, а потом не бросил, но помог найти лекарей, купить одежду и коней, довел всех до Акебара и представил вице-королю, докладывая о результатах экспедиции, его имя стали называть с уважением во всей Марке.

В следующей компаниде он уже носил офицерский протазан.

Потом были восемь лет службы в разных компанидах, походы, добыча, потери, раны и болезни. Последнюю свою компаниду Дорант собирал уже сам. Она продержалась три года, прошла Марку с севера на юг и с запада на восток, расширив её границы едва ли не на треть, и почти полностью полегла под стенами Корволета при подавлении мятежа Исти-Маграла. Дорант был тогда тяжело ранен и приходил в себя почти два года. Он едва не потерял тогда ногу — да что нога, если бы не Саррия, добрый его ангел, может быть, вовсе не выжил бы.

На службу к вице-королю по некоторым причинам его больше не звали, а он не просился. За время походов он натаскал в дом золотишка, так что мог себе позволить не роскошную, но уютную жизнь в столице Марки. Часть золота ушла на покупку прав на земли в плодородной долине недалеко от Акебара, где Дорант посадил два десятка крестьянских семей на аренду. Остальное он потихоньку проживал.