Альвийский лес. Часть первая. Путь в лес

Кстати, пребывание умыкнутой женщины в качестве лаллуа — отражает мудрость многих поколений народа: за проведенные в таком статусе бок о бок с воином месяцы женщина успевает его узнать и к нему привыкнуть — или окончательно понять, что он ей в мужья не годится. Отказавшись дать ему брачные обеты, она переходит как лаллуа к другому воину — и обычно уже по собственному выбору.

(Тут надо сказать пару слов про те самые праздники. Дело в том, что альва готова к зачатию два, редко три раза в год. Этот период длится у неё несколько недель; по обычаю, всё это время муж её должен быть при ней: его даже не позовут в поход чести, это уарро. Старейшие женщины клана, а особенно Главная женщина, умеют разговаривать с телами молодых аиллуа, сдвигая в известных пределах их «особый период» — как раз таким образом, чтобы приходился он на время сразу после праздника брачных обетов.)

Так что Аолли прекрасно знала все обычаи и отлично понимала, что назад в клан дороги у них с Уаилларом нет, и в других кланах их тоже не ждёт ничего хорошего. Мужа убьют, а её сделают чьей-нибудь лаллуа. Ребёнка же умертвят, как только родится, потому что у воина должны быть свои собственные, а не чужие дети. Она не хотела этого. Несмотря на то, что сделал Уаиллар, он оставался для неё единственным близким, своим, понятным теперь, когда отца у неё уже не было. Их будущий ребёнок не был для Аолли чем-то безразличным, она вовсе не хотела его потерять из-за следования древним традициям.

Как бы ни относилась она сейчас к Уаиллару (а жгучий лёд, в который его поступок превратил её сердце, не может растаять быстро), путь у неё — только вместе с ним.

Она долго сидела, почти не двигаясь, погружённая в мрачные мысли, пытаясь представить себе их жизнь вне клана — и тем более у многокожих, таких чужих и неприятных — как вдруг перед ней появился Уаиллар, возбуждённый и сосредоточенный, с двумя парами круглых ушей на гибкой ветке вокруг шеи.

- Пойдём, — сказал он, — надо догонять наших многокожих.

3

Мигло Аррас, доверенное лицо Светлейшего дуки Сенъера из Фломской Ситы во всей Заморской Марке, встал рано, потому что толком и не спал всю ночь. Как схватило коренной зуб сзади сверху слева за ужином, так и не отпускало. Будто острое костяное шило воткнули в челюсть. Чиновник лёг в постель и даже задрёмывал, но сны снились ему такие, что он быстро просыпался. Вскакивал, полоскал рот сначала содой, потом ромом. Потом стал ром проглатывать, хотя обычно крепкое не пил вовсе: не при его работе. Прикладывал ещё с вечера нажёванную ветку каллуары[2], да без толку.

Не вовремя всё это. События идут одно за одним, события важные, для Империи критически важные — а он не в форме с утра. Надо бы, конечно, к зубодёру наведаться, но это ж полдня, да и страшно, если быть с самим собой честным. Можно выпить настойку наарайна[3], она уберет боль — но что при этом привидится, и как под ней дела делать — бессмертные лишь знают.

Но надо за дела браться, раз уж всё равно не до сна. Так хоть от боли отвлечёшься.

Самое важное из дел — примес Йорре. После странной гибели старшего брата он стал единственным прямым наследником престола Империи. А Император неизлечимо, смертельно болен!

И тут юношу обманом вытащили из дворца и увезли в Заморскую Марку — через океан, на утлом курьерском суденышке! Что за безответственность! Люди из дома Аттоу. Второго по знатности и первого по богатству дома Империи, дома, который ещё так недавно развязал — и проиграл — усобицу, едва не погубившую государство. Дома, который, несмотря на проигрыш, сохранил все амбиции, и четверть века уже потихоньку протаскивал своих на важные посты.

Дома, который добился, что Император вынужден был отдать свою сестру примессу Масту в жёны главе рода — дуке Долору из Аттоу, человеку безгранично честолюбивому, хитрому и способному. На всё способному.

Похищение примеса давало дому Аттоу возможность, буде Император умрёт, навязать себя в регенты при четырнадцатилетнем Йорре. И править своей рукой, прикрываясь его именем. А там…

В Марку его затащили, конечно, потому, что здесь вице-королём — двоюродный брат дуки Долора. Человек спокойный, мудрый, прекрасный правитель. Но — близкий родич.

Империей правит Император. Он определяет политику, объявляет и прекращает войны, назначает и снимает высших. Но низкими, практическими делами уже много десятилетий рулит канцлер, Светлейший дука Санъер, человек происхождения низкого, но ума высочайшего. Человек, которого дом Аттоу ненавидит, потому что Светлейший финансы держит крепкою рукою, не позволяя высшей знати излишних с ними вольностей. И потому, что Светлейший покровительствует купечеству, промышленникам и тем из благородных, кто не гнушается на своих землях заниматься хозяйством и торговлей, увеличивая доходы государства. И — главное — потому, что власть высшей знати, а дома Аттоу в особенности, Светлейший успешно ограничивает, доводя до Императора всё, что тому нужно знать, и в том числе то, что дом Аттоу не хотел бы, чтобы дошло до Императора.