Алые Евангелия (ЛП)

И так, беспрепятственным путем, Сенобит вошел в присутствие шести волшебников. Он был высок, выглядя очень похожим на достопамятных демонов из тех томов, над которыми волшебники корпели последние месяцы и недели, тщетно выискивая малейший намек на уязвимость существа. Конечно, они не нашли ни одного. Но теперь, когда он появился во плоти, в его существе было отчетливое ощущение человечности, того человека, которым он был когда-то, до того, как были воплощены чудовищные труды его Ордена. Его плоть была практически белая, его безволосая голова ритуально обезображена глубокими шрамами, расходившимися как горизонтально, так и вертикально, на каждом пересечении которых был забит гвоздь через бескровную плоть в саму его кость. Возможно, в свое время гвозди сверкали, но годы лишили их блеска. Как бы то ни было, гвозди обладали определенной элегантностью, усиленной тем, как демон держал свою голову, как если бы обозревал мир с видом утомленной снисходительности. Какие бы мучения он ни планировал для этих последних жертв, ибо его знание боли и ее механизмов заставило бы инквизиторов выглядеть похожими на хулиганов со школьного двора, все было бы усугублено на порядки, если бы кто-нибудь из них осмелился произнести это непочтительное прозвище: Пинхед, истоки которого уже давно были утеряны в утверждениях и контр-утверждениях.

Что касается остальной его внешности, то она была такой же, как и на гравюрах и ксилографиях демонических сущностей на протяжении тысячелетий: черные одеяния, подол которых скользил пол; участки ободранной плоти, обнажающие кровоточащую мускулатуру; кожа, плотно переплетенная с тканью его одежд. Всегда были споры о том, была ли проклятая душа, носящая эту маску боли и сопутствующие ей одежды, одним человеком, прожившим много человеческих жизней, или же Орден Шрама передал шрамы и гвозди другой душе после того, как труды искушения изнуряли своего текущего обладателя. Безусловно, были доказательства в пользу каждой точки зрения, принимая во внимание вид демона перед ними.

Он был похож на существо, прожившее слишком долго, его глаза были погружены в омуты кровоподтеков, его поступь — уверенная, но медленная. Но инструменты, висевшие у него на поясе — ампутационная пила, дрель для трепанации, маленькое долото и три серебряных шприца — были, как и кольчужный фартук рабочего скотобойни, влажными от крови: свидетельство того, что его усталость, по-видимому, не мешала ему приложить руку к практическим аспектам пыток.

Он привел с собой и мух, тысячи толстых иссиня-черных мух. Многие жужжали вокруг его талии, приземляясь на инструменты, чтобы урвать свою долю влажного человеческого мяса. Они превосходили размером земных мух в четыре-пять раз, а интенсивное жужжание, издаваемое ими, эхом разносился по склепу.

Демон остановился, внимательно смотря на Раговски с налетом любопытства во взгляде.

— Джозеф Раговски, — сказал Сенобит. — Твои страдания были милыми. Но ты умер слишком быстро. Мне приятно видеть тебя, стоящим здесь.

Раговски напрягся.

— Только посмей, демон.

— Мне не нужно заниматься разграблением твоего разума во второй раз. Он повернулся и взглянул в лица пяти дрожащих волшебников. — Этих пятерых я пришел поймать, больше для завершения дела, чем из-за надежды на откровение. Я познал магию вдоль и поперек. Я исследовал её самые дальние пределы, и редко — очень редко — обнаруживал мысли по-настоящему оригинального мыслителя. Если, как говорил Уайтхед, вся философия — это сноски к Платону, то вся магия — это сноски к двенадцати великим текстам. Тексты, которыми я теперь владею.

По ходу речи демона Лили Саффро начала учащенно дышать и теперь полезла в сумочку, лихорадочно копаясь в ее хаотичном содержимом.

— Мои таблетки. О Боже, Иисус, где мои таблетки?

В своем нервном состоянии она упустила один конц сумочки, и ее содержимое выпало, рассыпавшись по полу. Она опустилась на колени, нашла бутылочку и выхватила свои таблетки, ни на что не обращая внимания, кроме того, чтобы положить их в рот. Она разжевала и проглотила большие белые таблетки, словно конфеты, оставаясь на земле, обхватывая грудь и делая глубокие вдохи. Феликссон заговорил, игнорируя ее панический приступ.

— У меня четыре сейфа, — сказал он демону. — Я записал их местонахождение и кода к ним. Если для вас это слишком затруднительно, я сам их принесу. Или вы можете пойти со мной. Это большой дом. Он вам может понравиться. Стоил мне восемнадцать миллионов долларов. Он ваш. Добро пожаловать вам и вашей братии.

— Моя братия? — спросил Сенобит.

— Прошу прощения. В вашем Ордене есть и сестры. Я забыл об этом. Ну, я уверен, что у меня достаточно трудов, чтобы вы все могли ознакомиться с ними. Я понимаю, вы сказали, что у вас есть все магические тексты. Но у меня есть несколько очень хороших первоизданий. Почти в идеальном состоянии, большинство из них.

Прежде чем демон смог ответить на это, Хеядат сказал: — Ваша светлость. Или Ваша милость? Ваше Святейшество…

— Хозяин.

— Как… как собаки? — сказал Хеядат.