Алые Евангелия (ЛП)

До двери было всего четыре шага; пятый — и они прошли через нее. Позади них Райан по-прежнему проклинал Гарри, но он выбросил это из головы и сосредоточился на деле. Шкатулка, очевидно, больше не нуждалась в человеческом участии, чтобы сложить головоломку. Она делала это сама, раскрываясь в руках Гарри, пока он шел, ее мелодия вгрызалась в его череп, пытаясь проникнуть внутрь и доставить неприятности, как произошло с Райаном. Маленькая дверца из изогнутой кости в задней части устройства приоткрылась, совсем чуть-чуть, и Гарри почувствовал, как знакомый поток Teufelssprache, сведший Райана с ума, ввинчивается ему в голову.

В его основе лежали остатки ангельской речи, превращавшейся в музыку, когда разгорались людские страсти. Но слова были отравлены, музыка извращена. После своего путешествия в преисподнюю, Гарри теперь знал, что вливавшееся в его голову было канализационными отбросами, смердящими мором и отчаянием. Он желал избавиться от этого.

— Где стол? — спросил он у Ланы. — Махом. Сбрось все с него. Быстро!

Лана уловила срочность в голосе Гарри и поступила как он попросил — смела все бумаги и фотографии, которые Кэз приводил в порядок, под ногами, в царивший там беспорядок. Из каждого угла комнаты и из досок под потертым ковром доносились отрывистая литания ворчаний и скрипов, пока остов старого здания испытывался на прочность механизмами, активированными в процессе решения головоломки. Откуда-то из безымянного пространства между подполом и грезами, где грубая простота кирпича и дерева теряла веру в себя, что-то проскользнуло за порог.

Гарри осторожно поставил шкатулку на свой старый письменный стол. Он провел за ним большую часть своей взрослой жизни, потратив слишком много времени впустую, ломая голову над мистериями-близнецами: жестокостью и милосердием. Теперь все это потеряло актуальность. Единственная головоломка, которая имела значение, решала сама себя прямо сейчас на его столе. Музыка снова замедлилась — высота звука снизилась до гортанного бормотания.

Произошедшее дальше, для зрячих было просто загляденье. У Ланы вырвался восторженный выкрик: — Черт, посмотрите на это.

— Что?

— Свет. Льется из верхней грани головоломки. Прямо вверх. И такой яркий. Подожди… он опускается.

— Держитесь подальше от него.

— Никого из нас и в помине рядом с ним нет. Он ползет по стене, на которой висит твоя большая карта Нью-Йорка. Теперь остановился.

— Опиши.

— Просто длинная, узкая световая линия. Один конец у основания стены, другой…

— Шестью футами выше.

— Может немного выше. Что это значит?

— Дверь. В Ад. Приоткройте чуть-чуть.

— Еще одну? — сказала Лана. — Кэз! —

— Я здесь, — отозвался Кэз. Он стоял у межкомнатной двери.

— С Райаном справился? — спросил Гарри.

— Более-менее. Усмирил его.

— Убери его отсюда. Все выметайтесь.

— Нет, к черту. Мы отсидели свое. Они не могут снова так поступить с нами!

— Не думаю, что это так работает. Скажите мне: что там за дверью?

— Свет угасает, — ответила Лана. — Он очень ярко засветился на несколько секунд, а теперь просто исчезает. Может быть, ты остановил его раньше, чем он успел сделать свое дело?

— Нет.

Литая конструкция комнаты не без возмущения встретила вызывающее появление двери посреди себя. Кирпичи, вынужденные перекоситься, чтобы вместить несанкционированную дверь, треснули сверху донизу и теперь пытались состыковать свои разбитые половинки. Черные молнии разломов пересекли потолок и зигзагами спустились по стенам, чешуйки краски сыпались сверху, мерцая при падении.

Порыв ветра, оскверненный зловонием гнили, вырвался из Ада, распахнув дверь настежь. Комната жалобно застонала, негодуя от внезапной необходимости высвободить место под целую дверь, стены задрожали от ярости, в особенности стена с картой, по которой разбегались трещины шириной в дюйм вокруг дверной коробки. Дерево скрипело и трещало, когда комфортная геометрия реальности перерасчитывалась сверхъестественным; кирпичная пыль, измельченная в мелкую красную дымку, заполняла комнату, а порывы с другой стороны заставляли её клубиться и вихриться.

— Что вы видите через дверь?

— Не много, — ответил Кэз — Если я подойду к порогу, не затянет ли меня туда?

— Со мной было по-другому, — сказал Гарри.

— А где же колокол? Помню, ты говорил мне, что слышал колокольный звон.

— Ага, — ответил Гарри. — Как похоронный.

Он закинул голову, напряженно стараясь расслышать звук. Его не было. — В Аду нет колоколов? — спросил он.

— Нет, в Аду ничего нет, — ответил Кэз, заглядывая в портал. — Гарольд, если эта коробка должна была открыть дверь в Ад, то либо Ада больше нет, либо она набрала неверный номер.

— Я иду к тебе, — сказал Гарри.