Алые небеса Сеула

С агрессивным ревом мотора выскакиваю перед Мэри. Немыслимым образом успеваю оттолкнуть девушку рукой. В то же время переднее колесо байка цепляет морду мопеда, меняя его траекторию.

Скутер проезжает несколько метров по диагонали и врезается в гору коробок у черного входа супермаркета. Я же вынужден резко тормозить, выворачивая руль, иначе расплющусь о стену. Байк рвется из-под меня. Теряю равновесие, осознавая: еще секунда – и окажусь под железным громилой. Достаю ключ из замка зажигания. Отпускаю руль. Выпрыгивая из седла. Кубарем валюсь на асфальт, оцарапывая ладони и колено, торчащее из прорези джинсов.

Мотоцикл с грохотом падает, юзом скребет по асфальту еще метра четыре и замирает. А я впервые за последние несколько лет испытываю адскую боль, глядя на мерцание осколков фары, разбросанных по дороге. Черт подери проклятый скутер, его неумелого водителя и, конечно же, мой шизанутый план!

Но тут я вспоминаю о Мэри! Оммая[21], Мэри! Где она?

Резко оборачиваюсь, рыща ошалелым взглядом по переулку. Девушка сидит на земле, прижав к груди сумочку, – в шоке, но, похоже, цела.

Шумно выдыхаю, ударяя кулаком в грудь: воздух застрял под ребрами окаменевшей глыбой. Опускаю голову, глядя на ребристый асфальт через затемненное стекло шлема, а потом прикрываю глаза.

Пара минут, всего пара минут! Мне нужно немного времени, чтобы отдышаться.

Глава 10 Мария Соколова

Свет приближающихся фар ослепляет. Надо бежать, но я не в силах сдвинуться с места. Ноги каменеют, сердце сжимается, глаза широко распахиваются, а лицо искажает гримаса страха. Почти над самым ухом раздается тяжелый рев мотора. В голове проскальзывает мысль – разве мопед способен так рычать? Но она исчезает столь же молниеносно, как и появляется.

В ту же секунду, словно зловещая тень, передо мной выскакивает мотоцикл. Не успеваю его рассмотреть, как и вообще что-либо, чувствую лишь руку, с силой отталкивающую меня в сторону. Падаю под громкий визг тормозов и скрежет металла об асфальт. Тело инстинктивно съеживается. Руки прижимаются к голове, закрывая уши. Крепко зажмуриваюсь. Стискиваю зубы, чувствуя солоноватый привкус во рту, вызывающий череду подавленных воспоминаний.

В голове яркими, бессистемными вспышками всплывают фрагменты, казалось бы, давно забытого прошлого.

«Лязг железа, почти сразу растворяющийся в звоне бьющегося стекла. Ослепляющий свет фонаря. Озноб. Кровь во рту. Незнакомые голоса, врывающиеся в сознание мешаниной слов. Но все звуки – такие нечеткие, с задержкой, что больше напоминают сломанный граммофон. Холодно, чертовски холодно. Страшно… И прежде, чем чьи-то сильные руки вытаскивают меня из перевернутой машины, я отключаюсь».

Возвращаюсь к реальности, точнее, стараюсь это сделать. Хочу встать, но ноги ватные. Подтягиваю колени к груди, туда же прижимаю и сумочку. Пальцы с силой сцепляются вокруг ремешка, пока ногти не начинают впиваться в ладонь, пытаясь отогнать наваждение.

Спустя полминуты, тянущейся целую вечность, решаюсь осмотреться, оценить ситуацию. Вижу мужчину в шлеме. Он лежит на земле. А мотоцикл – адский источник скрежета – валяется на боку неподалеку. Перевожу взгляд дальше, замечаю в груде коробок торчащий багажник мопеда. Крови нигде нет. Жертв, надеюсь, тоже.

Понимаю, что нужно собраться и проверить, не требуется ли кому помощь. Поднимаюсь. Чувствую, как саднит локоть. Пустяки, главное – рука работает. Ребро ладони разодрано, жжется. Впрочем, тоже мелочи. Что еще? Привкус металла… С чего бы? Аккуратно облизываю губы и почти сразу же догадываюсь – прикусила при падении, а может, и во время панического приступа. На этом существенные повреждения заканчиваются, поэтому стремглав направляюсь к мужчине номер один – тому, который упал с байка.

Что мы имеем: в шлеме, значит, голова цела, да и конечности не вывернуты – однозначно плюс.

– Эй, мистер, вы как? – Помню, что в Корее принято другое обращение, но момент для взвешенных и продуманных фраз не слишком подходящий. Сажусь на корточки напротив пострадавшего, аккуратно дотрагиваюсь до чужого плеча: мало ли, вдруг человек дезориентирован.

Незнакомец номер раз оживает, моментально снимая шлем. С любопытством и опасением жду, когда смогу увидеть лицо, надеясь на отсутствие ссадин. Но то, что в итоге открывается моему взору, не идет ни в какое сравнение с предположениями.

Соджин! Здесь и сейчас, тот самый Соджин! Какова вероятность?..

– Что? Ты? – ошарашенно лепечу я, пока глаза расширяются до неприличия. – О боже, Соджин! – Переключаюсь с растерянности на осознание, голос пропитан искренней тревогой. – Ты как? Где болит? Встать сможешь? – И пусть я не верю в совпадения от слова «совсем», поскольку считаю, что все в нашем мире систематизировано и имеет смысл, сейчас это не важно.

Парень, возможно, спас мне жизнь и заслуживает получить помощь без глупых расспросов и подозрений.

Помогаю знакомому подняться, точнее, пытаюсь, но он прекрасно справляется сам.

Оглядываю с ног до головы, снова интересуюсь самочувствием: