Алые небеса Сеула

Возвращаюсь к контракту, оставляю автограф Ли Соджина, которым во время долгих тренировок исписал не один десяток страниц, и, отчаянно сдерживая идиотскую улыбку, покидаю аудиторию.

Лишь на улице позволяю себе сбавить обороты. Остановиться. Отдышаться. Поверить не могу, что ситуация обернулась подобным образом!

Приторный вкус триумфа начинает приятно пощипывать язык. В ладони горят ключ-карта от новенькой квартиры и автомобильный брелок.

– Черт! Тачка! Надо бы спуститься на парковку… – Оборачиваюсь, сквозь стеклянные двери вижу секретаршу, спасшую меня пару дней назад.

Ухмыляется почуявшей кровь гиеной, машет рукой. Зовет вернуться? Ну уж нет, заберу-ка я машину завтра…

Отвешиваю прощальный поклон и стремительно спускаюсь по ступенькам. Она, конечно, секси, но я теперь не кандидат на должность программиста, а руководитель проектов. Короче, об интрижке с красоткой нужно забыть, а то вылечу из компании быстрее, чем она расстегнет блузку.

Добираюсь до скамеек, где в прошлый раз поймал Соколову. Чувствую, рубашка под пиджаком прилипла к спине. Жарко! Перенервничал. Решаю остыть. Снимаю ненавистную вещь. Бросаю на скамью. Делаю глубокий вдох. Прикрываю глаза. Медленно выдыхаю… Успокаиваюсь… И вдруг в кармане начинает вибрировать телефон, да так неожиданно, что я вздрагиваю испуганным зайцем.

– Чэнг-чанг![34] – Дергаю плечом, лезу в карман брюк, достаю мобильный – номер незнакомый.

Может, кто-то из «Пак-Индастриал»? Я что-то забыл или они передумали?!

Смахиваю челку со лба, а вместе с ней и дурные мысли.

Нажимаю на зеленую трубку, уверенно отвечаю:

– Ёбосеё[35].

На том конце раздается почти скулящий стон, затем быстрая женская речь, но слышно плохо, к тому же на заднем фоне грохочет музыка.

– Нугусэё?[36] – Прижимаю мобильный к уху, словно это спасет ситуацию, и неосознанно начинаю кричать. – Чом то кхыгэ мальссым’хэ чущигэсоё?[37]

Слышу что-то неразборчивое, а потом на английском:

– Это Мэри, которая Маша, которая русская.

Замираю на месте от удивления.

Молчу. Не знаю, что сказать. Нужно переварить, а главное понять, отчего язык вдруг начал неметь.

Спустя некоторое время вытягиваю на выдохе:

– Аньён[38]. – И перехожу на английский: – То есть здравствуй.

Соколова, по обыкновению, сразу же превращается в радио, хотя на сей раз ее тарахтение какое-то ватное.

Сейчас объясню. Если разрезать дыню, внутри обнаружатся два слоя, оба сладкие и съедобные, но один – твердый, сочный, а второй – рыхлый, с косточками (запинками).

Короче, Маша – второй слой дыни.

– Сегодня говорила с твоей любимицей. Той, с ресепшена, ты помнишь, – продолжает она, пока я мысленно выковыриваю «косточки» из сладкой мякоти.

Лучше думать о еде, чем о том, какие красивые глаза у взбалмошной русской.

– Точнее, просила у нее твой номер, но женщина отказалась давать его просто так. Поэтому я была вынуждена пообещать, что ты пойдешь с ней на свидание.

ЧЕГО? По ходу Мэри, тьфу, Мария при наезде скутера таки приложилась головой об асфальт.

– И не пойми неправильно, мне не особо хочется, чтобы ты с ней куда-то шел, но иначе она не соглашалась, а я уже дала слово… – русская замолкает.

НАКОНЕЦ-ТО! Но я досадливо кривлю губы. Девушка во второй раз вынуждает меня чувствовать себя идиотом.

– А ты у себя в России, еще до того, как стать программистом, случайно не сутенером работала?

Маша продолжает молчать, я недовольно хмыкаю.

– Если пообещала свидание, можешь смело идти сама, потому что я пас. – Собираюсь сбросить вызов, но не успеваю.

– Блин, Соджин… – начинает жалобно причитать моя почти километровая Заноза в известном месте. – Не обижайся! Знаю, ситуация некрасивая, но что мне еще оставалось? Она уперлась, не говорила, какой у тебя номер, ты его не дал, а я хотела тебе позвонить…

«Интересно зачем, если в твоей постели белобрысая чайка?» – хочу перебить, но куда уж мне: когда русская вещает, даже предлог вставить невозможно!

Усмехаюсь этой мысли (похоже, начинаю привыкать), слушая крайне «увлекательный» рассказ о коллегах, решивших устроить приветственный ужин. Ничего удивительного: мы, корейцы, сплоченная и гостеприимная нация! Однако на душе становится неспокойно. К горлу подкатывает тревога, должно быть, вызванная именем, которое мельком проскакивает в потоке слов. Люк.

Этот тип не понравился мне с первого взгляда. Мерзкий и падкий на женщин. Хватило секунды, чтобы понять: Маша для него очередной вызов.

– Не хочешь присоединиться? – заканчивает тираду Соколова.

Отвечаю, не задумываясь. Разумеется, отказом.

– Нет. Я занят. У меня нет времени ходить по всяким заведениям. – Что, к слову, чистая правда.

Завтра первый рабочий день, к тому же еще и ужин с председателем Паком, стоит сконцентрироваться на важном. Я слишком долго ждал, когда смогу посмотреть в глаза убийце родителей, и вот знаменательный день не за горами.

Скулы неприятно сводит. Пробегаюсь языком по верхнему ряду зубов, чтобы хоть как-то расслабить челюсть. Вдруг слышу на заднем фоне родную речь. Люк, точняк Люк! Говорит невнятно. Пьян.