Алые нити прошлого

Гро довольно фыркнула — всё-таки в её сестре ещё чувствовался, не успевший выветрится окончательно, дух юриста с высшим образованием. Девушка запустила руку в локоны цвета спелого пшена, и, потянув за резинку, распустила их. Каскад топлёного золота высшей пробы тут же «расплескался» по спинке стула, давая Грослин возможность расслабиться и получше сконцентрироваться на своих переживаниях. Несколько мгновений спустя она заговорила:

— Как правило, это случалось в те моменты, когда я была максимально расслаблена, как сейчас, — начала девушка. — Думать ни о чём не хочется совершенно, и твоё сердце (или же мозг, для меня эти категории взаимозаменяемы, ты знаешь) как бы раскрывается. Оно становится словно пустой бочонок — вроде бы в нём всего полно, но в то же время он пуст. Честно говоря, даже не знаю, с чем это лучше сравнить. Но, в целом, это странное ощущение. Подобное же происходит и тогда, когда я, наоборот, сильно занята чем-либо. Мои мысли настолько плотно сконцентрированы, что я как бы начинаю «видеть сквозь них»… Это похоже на бред, я в курсе.

Девушка рассмеялась тихим печальным смехом. Вообще-то это была её работа — выслушивать от пациентов разные версии работы их подсознания, а затем давать полезные советы по контролю эмоций или решению тех или иных житейских проблем. Во всяком случае, когда-то она успешно занималась именно этим — ещё до того, как попасть в полицию и с громким успехом «вылететь» оттуда. Сразу после окончания университета, она какое-то время занималась частной практикой, арендовала офис в одном из успешных деловых центров столицы штата. Ей нравилось — это приносило хороший доход. Но потом случилось много нехороших событий: вновь дала о себе знать Синайя, арендодатели подняли цену за оплату помещения.

Но самой большой трагедией в жизни Грослин (да и всех сестёр Кроу) стала гибель родителей от рук каких-то подлых мелких грабителей, забравшихся однажды ночью к ним в дом. Собственно, именно это событие наиболее негативно повлияло на и без того нестабильную психику самой младшей сестры, и с этого момента начались все те жуткие происшествия, о которых не раз потом писали в местных газетах, и подозреваемой в которых нередко оказывалась Син. Так что в какой-то степени, для страшного маньяка-убийцы в белых носках, лежащего сейчас в соседней комнате на дешёвой пружинной кровати, существовало оправдание. Пусть и совсем крохотное и слабое.

Как бы там ни было, сейчас Грослин Кроу имела уникальную возможность почувствовать себя на месте своих бывших пациентов, и, так сказать, «выслушать» себя со стороны. К сожалению, она вскоре пришла к выводу, что если бы к ней кто-нибудь и когда-нибудь обратился с подобной проблемой, она вряд ли смогла бы дать пациенту более-менее чёткий и дельный совет.

— Да… Я, наверное, начинаю сходить с ума, — повторила девушка.

— Нет, это отнюдь не бред. Я вполне могу понять то, о чём ты мне рассказываешь. Собственно, со мной «давление» происходило в моменты аналогичного твоему состояния. Но вопрос в том, что именно ты чувствовала в эти моменты?

Гро ответила не задумываясь:

— Сострадание, жалость, какие-то приступы умиления… В общем, это всё было весьма спонтанно, но когда эффект проходил, я даже потом толком вспомнить не могла, какие конкретно эмоции мной владели. Кроме тех, что сейчас перечислила.

— Сострадание и жалость…, - задумчиво повторила Минни.

Она стала неосознанно теребить пуговицу на рукаве, взгляд же её уткнулся в скатерть — так всегда бывало, когда ею овладевало особенно глубокое размышление. Вдруг она подняла глаза на сестру — два тёмно-карих огонька, внезапно нашедших решение какой-то важной задачи:

— Постой-ка, — быстро заговорила она, — Ты сказала, что тобою овладевало чувство умиления и сочувствия. А сочувствие это было обращено случайно не на Син? Ты не можешь вспомнить, какие фразы в ту минуту были у тебя в голове, или с какой темой они были связаны?

Щёки девушки окрасил нежный розовый румянец, но этот признак здоровья скорее был связан с чрезмерной нервированностью девушки, нежели с чем-то другим, имеющим, как правило, романтический характер.

— Я имею в виду, у тебя в голове случайно не возникало мыслей типа: «она невиновна», или «Нет, Синайя не могла совершить всех тех жутких вещей, в которых её обвиняют. Плевать, что есть неоспоримые улики, она этого сделать не могла, и точка». Нет, не было такого?

Грослин ошарашенно посмотрела на среднюю сестру. Затем аккуратно, так же, как сделала это раньше Минни, выпрямилась на стуле и тихо спросила:

— Откуда ты знаешь?…