Алые паруса бабушки Ассоль

– Нет, это на тему, что все в мире относительно.

– Ладно, – кивнул Кортик обреченно, – почему – голова мертвой кошки?

– Потому что никто не сможет ее оценить.

Ну вот, я ответил, а никакого удовлетворения не получил. Чтобы добить меня окончательно, Кортик подумал немного, а потом проникновенно так спрашивает:

– Атила, а при чем здесь рыба на дереве и мертвая кошка?

Ну… вы понимаете?!

Дискета с информацией об осужденных Крымским НКВД с 1945 по 1953 год потрясла меня. Я завис в ужасах переселения крымских татар и недели две уползал червем в глубь истории этой странной нации. Я бы дошел до самых истоков, но из чингизхановского ступора меня вывел очередной звонок папаши Кортика.

– Что-нибудь узнал?

– Из Крыма депортировали всех татар. Почему?

Он ответил с ходу, как будто сам только что ковырялся в татарском военном прошлом:

– Количество татар, работающих на оккупантов после захвата немцами Крыма, вызвало гнев Сталина. Не отвлекайся. Узнал, кто такая Нина Гринович?

– Жена писателя фантаста, – отрапортовал я.

– Почему фантаста? – удивился адвокат. – Насколько я помню…

– Гринович относится к разделу «Гротеск, гипербола, фантастика в литературе двадцатых годов». Упоминаются его рассказы «Крысолов», «Канат» и «Серый автомобиль». Я прочитал «Крысолова». Это фантастика с ужасами.

– А роман, именем героини которого назвали бабушку Ассоль, ты, случайно, не прочитал?

– Начал, – длинно вздохнул я. – Это мелодраматическая сказка. А из сказочников я читаю только Гофмана.

– Но все-таки ты немного узнал о муже реабилитированной Нины Гринович, – то ли похвалил, то ли пожурил меня адвокат. – Кстати, может подключишь к своему исследованию моего сына? Что он сейчас читает?

– Он читает журнал комиксов на английском языке. Главный герой там – Человек-паук, – отрапортовал я.

– И никакой надежды, что Икар как-нибудь на ночь… – задумчиво-мечтательно начал адвокат.

Мой приговор был неумолим:

– Будет читать фантастику и сказки? Никакой! Он вообще из всех книг предпочитает энциклопедии или справочники, да и то, если не найдет информацию в Интернете. Хотите на спор? Я могу угадать следующий журнальный интерес Кортика.

– Кортика? – удивился адвокат.

– Я так зову вашего сына. Кортик. Ему нравится.

– А мне нет, – озаботился адвокат. – Кортик… Звучит угрожающе.

– Сколько ставите? – Я решил раскрутить его на собаку.

– А ты? – попался адвокат.

– Если я проиграю, то обязуюсь прочитать Кортику вслух роман этого Гриновича, раз уж вы его так цените. Один роман. На выбор. Если проиграете вы, покупаете нам собаку.

– Да я бы и так вам пса купил, без всякого пари. А ухаживать за ним, когда он вырастет, будет, конечно же, твоя матушка и за отдельную плату, так? – поддел меня папаша Кортика. – Она же не позволит и копейки заплатить приходящему человеку. И тогда – прощай паркет в доме и деревянная мебель.

– Если вы уже сдаетесь, то знайте – я предпочитаю пуделей. Больших.

Не сразу, но адвокат согласился на пари. По его предположению Кортик должен был от комиксов перейти к журналам о путешествиях, дальних странах и парусных кораблях. Мне, соответственно, потом придется читать ему тот роман, где богатый мореплаватель сменит для романтической девушки цвет парусов на своем корабле. Я понял, что лето адвокат собирается провести вместе с Кортиком на своей яхте. Придется ему запастись респираторами.

Я же настаивал на голых женщинах, а журналы, в которых его сыночек будет это смотреть, – любые «для мужчин», на выбор адвоката.

Знаете, что из этого вышло? Мы оба проиграли. Но по-джентльменски оба выполнили свои обещания. С некоторыми отступлениями от первоначальных планов. В результате, когда Кортик от Человека-паука перешел к исследованию архивов Третьего рейха, я на ночь стал читать ему книжку фантаста Гриновича. Отказавшись от слезливого романа с парусами, историю о бегающей по воде женщине я дочитал до конца. Там тоже были корабли, паруса и все такое. Самым трудным в этом мероприятии было будить Кортика каждые пятнадцать минут.

Адвокат купил мне пуделя, не большого, а среднего, что, кстати, впоследствии было всеми воспринято с облегчением – большой пудель в припадках хорошего настроения, что вообще характерно для этой породы, не смог бы с разбега запрыгивать мне на колени, не опрокинув при этом коляску.

Пуделя назвали Улисс. Матушка кормила его со своей тарелки. Кортик брал его с собой на ночь в кровать. Но прыгал Улисс от радости, только когда видел меня. Сначала – вверх на месте, все выше и выше. Потом разбегался – и ко мне на колени. Мы катались вместе с ним по дому и по двору. Со стороны соседки-птичницы забор пришлось заменить на очень высокий – у Улисса появилась мечта поймать петуха или, на крайний случай – курицу.

В общем и целом все были счастливы.