Алые песнопения

— Пошутить решили? Как такое возможно? — недоумевал Раговски. — В одном Высшем Круге было двести семьдесят один человек!

— Да, — сказал Хейадат. — И это только те, кто пожелал числиться среди нас. Невозможно сказать наверняка, скольких непосвящённых он забрал. Несколько сотен? Тысяч?

— И ещё никак не узнать, чем они владели, — добавила Лили Саффро. — У нас был довольно точный список…

— Однако даже он был неполным, — сказал Полтэш. — У каждого из нас есть тайное имущество. У меня точно.

— Ах-х… святая правда, — вздохнул Феликссон.

— Пятеро… — повторил Раговски, покачивая головой. — Почему вы не собрались, не пораскинули мозгами и не придумали, как его остановить?

— Вот зачем мы взяли на себя труд вернуть тебя к жизни, — сказал Хейадат. — Поверь, никто из нас не совершал этого по доброй воле. Думаешь, мы не пытались поймать ублюдка? Ещё как, блять. Но демон чертовски умён…

— И с каждым разом он всё умнее, — кивнула Коттлав. — В некотором роде, ты должен быть польщён. Тебя он забрал в числе первых потому, что как следует подготовился. Он знал, что только ты мог объединить нас всех против него.

— А когда ты умер, мы бранились и тыкали друг в друга пальцами, как склочные школьники, — вздохнул Полтэш. — Он настигал нас по очереди, поодиночке, появляясь в разных частях земного шара — мы и предположить не могли, где он нанесёт следующий удар. Многие пропали так, что никто ничего и не заподозрил. Вести находили нас позже — обычно через несколько месяцев. А то и год спустя. Просто так, случайно. Пытаешься с кем-то связаться, и оказывается, что их дом продан, сгорел до основания или же просто брошен на поживу плесени. Я навещал парочку таких мест. Помните дом Брэндера в Бали? Я там бывал. А поместье доктора Бигандзоли в окрестностях Рима? И туда ездил. Не обнаружилось и следа мародерства. Местные так боялись слухов о жителях усадьбы, что не осмеливались и шага туда ступить — даже несмотря на тот очевидный факт, что дома никого не было.

— И что ты там нашёл? — поинтересовался Раговски.

Полтэш достал пачку сигарет и закурил. Его руки дрожали, и Коттлав помогла ему прикурить.

— Исчезло всё, что имело магическую ценность, — продолжал он рассказ. — Уртексты[1] Брэндера, коллекция ватиканских апокрифов Бигандзоли. Всё, вплоть до самого никчемного богохульного памфлета, исчезло. Полки пустовали. Очевидно, Брэндер без боя не сдался: было много крови на… кто бы мог подумать — на кухне.

— Разве необходимо всё пересказывать? — не выдержал Хейадат. — Всем нам известно, чем заканчиваются эти истории.

— Вы вырвали меня из желанных объятий смерти, чтобы я помог вам спасти ваши души, — молвил Раговски. — Меньшее, что вы можете для меня сделать — это поделиться фактами. Арнольд, продолжай.

— Ну, кровь была старой. Её было много, но она уже много месяцев, как высохла.

— С Бигандзоли так же? — спросил Раговски.

— Когда я приехал, поместье было наглухо заперто. Ставни и двери закрыты, словно Бигандзоли уехал в отпуск, но он всё ещё находился внутри. Я нашёл его в рабочем кабинете. Он… Господи, Джозеф, он был подвешен к потолку. На цепях. Они оканчивались крюками, пронзавшими его плоть. И там стояла такая жара… По моим догадкам Бигандзоли был мёртв уже месяцев шесть. Тело полностью иссохло. Возможно, выражением на лице он был обязан тому, как усохли его губы, но, Богом клянусь, выглядел Бигандзоли так, будто умер с криком на устах.

Раговски по очереди осмотрел лица всех присутствовавших.

— Значит, пока вы воевали себе за мальчиков и дам прекрасных, этот демон пресёк жизни и разграбил дома и умы самых изощренных адептов магических наук на всей земле?

— В общем и целом? Да, — кивнул Полтэш.

— Зачем? Какова его цель? Это-то вы разузнали?

— Думаем, такая же, как и у нас, — сказал Феликссон. — Накопление силы. Он забрал не только трактаты да свитки с гримуарами. Он вымел подчистую все облачения, талисманы, амулеты…

— Цыц, — внезапно прервал его Раговски. — Слушайте.

На миг среди них воцарилось молчание, а затем вдали тихо пробил погребальный звон.

— О, Боже, — сказала Лили. — Это его колокол.

Мертвец засмеялся.

— Он вас нашёл.

2

Собравшаяся компания, за исключением однажды усопшего Раговски, тут же испустила поток молитв, уговоров и протестов, и ни один не звучал на том же языке.

— Спасибо вам, старые друзья, за дар второй жизни, — сказал Раговски. — Далеко не всем выпадает счастье умереть дважды, в особенности от рук одного и того же палача.

Он вылез из гроба, сбил ногой первую попавшуюся алебастровую чашу и двинулся против часовой стрелки по некромантическому кругу. По полу во все стороны растеклась смесь яиц, менструальной крови и прочих, особых для каждой чаши ингредиентов, но все они были ключевой составляющей ритуала Н’гуз. Одна чаша откатилась, дико завиляла и разбилась о стену мавзолея.

— Что за ребячество, — скривилась Коттлав.

— Боже правый, — сказал Полтэш. — Звон нарастает.

— Мы примирились, чтобы заручиться твоей помощью и защититься! — крикнул Феликссон. — И теперь опустить руки? Разве ничего нельзя сделать? Я этого не приму.