Алые песнопения

— Ты — замечательное клише. И всё же ты сеял надежду в грязи того недостойной. Вопреки всем ожиданиям, она росла, ширилась, и там, где шансы на выживание были ничтожно малы, она процветала — таков твой дар проклятым и отчаявшимся. Дар, который я раздавлю. Безотлагательно.

Киновит шевельнул левой рукой, и из тайника появилась ещё одна цепь с крюком — она зазмеилась по полу, а затем резко бросилась к груди Д'Амура. Гарри почувствовал, как содрогнулись переплетённые узоры талисманов на его коже, и цепь отбросило с такой силой, что она врезалась в противоположную стену, зарывшись крюком в штукатурку.

— Впечатляет, — сказал киновит. — Что ты ещё выучил?

— Надеюсь, мне хватит, чтобы не превратиться в такой жалкий отброс, — огрызнулся Д'Амур, кивнув на распростёртого на полу Феликссона.

— Внешность обманчива. Уж тебе это известно. Ты находишься в присутствии одного из самых прославленных магов вашего мира.

— Что?..

Внезапно слова демона всколыхнули его память. За последние несколько лет умерли самые могущественные колдуны — гибли они систематично, в ритуальных пытках, и никто не знал, почему. Картина начала складываться.

— Феликссон, — проговорил Д’Амур. — Я слышал эту фамилию. Это… Теодор Феликссон?

— Последний из Высшего Круга.

— Что за хрень с ним случилась?

— Я пощадил его.

— Если твоя пощада выглядит так, я пас.

— Война — лишь развитие дипломатии с помощью иных средств.

— Война? Против кого? Кучки изнеженных колдунов?

— Может, ты получишь ответ. А может, и нет. Благодарю, что не миновал приманку и решил головоломку.

— Приманка? Хочешь сказать, это сраная подстава?

— Ты должен быть польщён. И хотя я не вижу, что выделяет тебя на фоне остального сброда, твоя репутация тебя опережает. Предлагаю пройти испытание. Я оставлю здесь Феликссона — пускай он с тобой разберётся. Если Феликссон не справится с заданием, я вернусь к тебе с предложением, которое ты не посмеешь отвергнуть.

Жрец Ада развернулся, чтобы уйти.

— Хочешь, чтобы я дрался с этим искалеченным горемыкой? — переспросил Гарри.

— Как я уже говорил, внешность обманчива.

С этими словами киновит отстегнул от пояса крюк с мачете и бросил их Феликссону — тот быстро подхватил оружие, взвесил его в руках. На распоротом лице заиграла двойная улыбка, казавшаяся ещё более гротескной в своей искренности.

— Крюк! — радостно крикнул он вслед киновиту, направлявшемуся в тайную библиотеку Карстона Гуда. — Вы нихогда… не давали… крюк, — едва выговорил он.

— Победителю я дарую и другие игрушки.

Послышался отрывистый грохот, подобный раскату далёкого грома. Затем звук пропал, а с ним, если Гарри не подвели его чувства, исчез и Жрец Ада.

— Значит, остались только мы, — сказал Гарри.

Не дав Феликссону времени пошевелиться, Д'Амур выхватил пистолет и дважды выстрелил в сердце изувеченной твари. Пули продырявили цель, но не убили мага, и уголки его двойного рта поползли вверх в наглой улыбке.

— Глупый Да Мор. Не убичь Феликшона. Никогда!

— Ты так говоришь, будто это что-то хорошее.

— Лушее!

— Как ты неправ, — покачал головой Д'Амур.

— Чши умрёшь. Узнай, кто неправ.

Феликссон хлестнул цепью, точно кнутом. Затем он указал пальцем на Д'Амура, пригнулся к крюку и неразборчиво забормотал. Оружие вылетело из его руки, ринулось к Гарри и прошило нежную плоть на внутренней стороне его бедра — две раны по цене одной.

Гарри взвыл от боли.

Феликссон дернул цепь на себя, и крюк вырвался из ноги детектива. Как только оружие вернулось к нему, колдун запустил его ещё раз. Крюк пронзил второе бедро.

— Шлавно, — проговорил Феликссон. — Ешё раж вжик-вжик и прошшай, крошка Да Мор.

Не успел Гарри отреагировать на угрозу кастрации, как его внимание приковала к себе дверь в коридор. Она так тряслась, словно в неё ломилось стадо лошадей.

— Там што? — спросил Феликссон, также повернувшись к дверям.

— Без… дупля, — процедил Гарри, из последних сил стараясь не потерять сознание.

Было очевидно, что при таком избиении дверь долго не выстоит. Дерево вокруг петель и дверной ручки трескалось, во все стороны летели щепки и отслоившаяся краска.

— Кто там? — спросил Феликссон. — Убью Да Мора. Ешли войдёшь.

Он зарычал и дернул цепь к себе, одним чётким движением вырвав крюк из бедра детектива. На шеё Д’Амура вздулись вены, и он издал горловой, клокочущий стон.

— Слышать?! — крикнул Феликссон в сторону дверей, нежно поглаживая смертоносный изгиб окровавленного крюка.

Он протараторил третье заклинание, и, нацелив голову-крюк на промежность Д'Амура, цепь зазмеилась к нему, точно ленивая кобра. Сквозь ужас, царивший в голове детектива, пробился лихорадочный коллаж связанных с сексом образов: мастурбация за школьным спортзалом с Пайпером и Фрэдди; девушка (как её звали? Дженет или Дженис?), которую он поимел на ночном автобусе до Нью-Йорка; зарёванная прелюбодейка, которая не намеревалась оставить адюльтер и предложила Гарри двойную оплату — всё это и сотня других воспоминаний пронеслось в его мыслях, пока смертоносное орудие неспешно приближалось к его мужскому достоинству.