Алые Розы (СИ)

— А я тебя — нет! — Она захлопывает за мной дверь.

Домой иду как в бреду, с разбитой, а на самом деле прокушенной, губой. Как же я хочу, чтобы это поскорее кончилось! Смотрю на ватный диск, он весь в крови. Видок у меня, конечно, побитый.

— Девушка, с вами всё в порядке? — спрашивает проходящая мимо женщина.

— Нет, — качаю головой. Мне так обидно, просто до слёз! Не хватало ещё расплакаться! Но мне кажется, что искать поддержки у прохожих — это перебор.

Женщина залазит в сумочку и протягивает мне чистый ватный диск.

— Держи, — говорит она.

— Спасибо! — Я выбрасываю окровавленный диск и прикладываю свежий.

— Что у тебя случилось? — спрашивает она.

«Быстрее бы домой. Там никто не будет обращать на меня внимание».

— Споткнулась, прикусила губу, — вру я. Я сейчас постоянно вру, я совсем завралась.

— Ты поаккуратней, как бы зашивать не пришлось.

«Зашивать! Только этого не хватало — ещё зашивать! Чёрт, какая же я невезучая!» — Слёзы застыли на моих глазах. Нужно поскорее домой. Не могу больше находить на улице.

Захожу в свой подъезд и рыдаю в голос — то ли из-за Вики, то ли оттого, что у меня губа болит. Не знаю, что со мной. Как же тяжело мне жить! Ненавижу себя, ненавижу эту жизнь! За что мне это всё?! Не хочу больше ничего, мне ничего не надо! Хочу перестать чувствовать. Проснуться утром, и ничего не болит. Как же я устала просыпаться от боли в сердце! Как же я устала каждую секунду понимать, что моя любимая не со мной!

— Привет, Юль! — здоровается сосед.

— Здравствуйте, — выдавливаю из себя.

— Что-то случилось? — Чёрт, все видят, что я плачу, а я сейчас постоянно плачу! Мне к психиатру надо, срочно, чтобы он мне лоботомию сделал, чтобы я не плакала больше, а только ходила и улыбалась, как дурочка. Как раньше было. Господи, забери эту слезливую мочалку и верни ту улыбчивую Юлечку, я тебя умоляю! Ну что я такого сделала? За что ты меня испытываешь? Как же мне себя жако: милая, симпатичная девочка с разбитым сердцем! Почему я должна постоянно терпеть эту боль? Ни на один вопрос ответа нет.

— Всё в порядке, — отвечаю я и спешу к лифту. Хочу быстрее оказать дома. Хочу никогда больше не выходить на улицу. Никогда ни с кем не разговаривать. Хочу, как Диоген, сидеть в бочке. Был такой мужик. Когда к нему подошёл Александр Македонский и предложил ему что угодно, он ответил: «Свали нахер. Не загораживай солнце». Да, я матерюсь, да, я умею материться — а что здесь такого? Зато я знаю, кто такие Диоген, и Македонский, и Мария Склодовская-Кюри. Я дохера чего знаю, я же умничка, только никому нет до этого дела. Я — бездарность, ни на что не годная бездарность. Я умею только зубрить уроки и больше ничего.

«Ну, ещё маникюр и педикюр делать», — напоминаю себе место бывшей работы. Не получится из меня ни балерины, ни художницы. Чёрт, Вика, зачем ты меня бросила?! Мне же так мало было нужно! Ну, приюти ты меня в своей комнате на коврике. Я бы по ночам тебя целовала и гладила, тебе же нравится, я знаю. Да и Сашка, судя по всему, не против. Это твоя личная блажь — меня прогнать. На улицу меня выбросила, не задумываясь, я а же не выживу одна. Мы, люди, животные парные, мы по одному не выживаем.

Сижу в своей комнате и рыдаю, себя жалею. Губа подсохла, но всё равно болит. Ещё бухать нельзя, от алкоголя мне ещё хуже будет. Курить? А что толку. Курение успокаивает. Я когда-то целую пачку выкурила.

Думала начать курить втихаря от мамки, купила пачку и по чуть-чуть на балконе выкурила за месяц. А потом почему-то забыла купить новую. С тех пор и не курю, разве только кальян. Ну да, кальян, да что в нём толку? Он же не успокаивает. Он же моё разбитое сердце никак не залечит. Тут нужно что-то посерьёзнее: фен, гашиш, винт. Откуда я все эти названия знаю? Да у нас их весь двор знает.

Мучительно вспоминаю, от кого я слышала эти слова. Ах, ну да, в соседнем подъезде парень живёт. Может, к нему заявиться, чтобы он меня накурил? Юбочка покороче, макияж поярче, и заскочить к нему в гости. А если он скажет про деньги, можно отморозиться, на крайняк у меня есть немного.

А что если Димку попросить? Он же раньше вроде как планчиком баловался. Я слышала, каннабис приглушает боль, а мне сейчас так больно, так больно! Кроме того, Димка с меня денег не возьмёт, он же такой хороший. Как же нужны иногда эти хорошие парни!

Глава 28

Чёрт, о чём я думаю?! Как накуриться! Нужно о чём-то нормальном подумать. Встаю перед зеркалом и начинаю смывать макияж. От постоянной тоналки моя кожа уже сосем плохая. Сколько мне лет, чтобы кожа была такой испорченной? Нужно переставать постоянно краситься. Снимаю ресницы, стираю брови. Пусть кожа отдыхает. Снимаю колготки, юбочку, переодеваюсь в домашнюю футболку и шортики. Кручусь перед зеркалом, любуюсь собой. Шлёпаю себя по оттопыренной заднице.

«Ну как можно отказать себе в удовольствии отшлёпать такую, как я?! — строю сама себе глазки. — Как можно одновременно быть такой красивой и такой несчастной?! Эх, дура ты, Вика!»