Алый король (ЛП)

— Если они не роботы, то кто же? — поинтересовался Люций, неспособный разглядеть мощь варпа внутри ёкаев.

— Может, нечто вроде гойлемов Шести Разделов[20]? — предположил Собек.

— Они не примитивные и не бесформенные, — возразил Ариман.

— Нечто гораздо большее, чем роботы, — добавил Санахт. В полированном серебре его маски-черепа отражался потусторонний огонь автоматонов. — Скорее похожи на тутелариев, которых поместили в совершенные тела-сосуды.

— Тутелариев? — злобно переспросил Толбек, крепче сжав рукоять меча, обтянутую змеиной чешуей. Линзы его шлема полыхнули нематериальным пламенем.

— Что такое «тутеларий»? — поинтересовался Люций. Его кнут подергивался в предвкушении скорой расправы.

Амон не советовал брать сына Фениксийца на нынешнее задание. Последнее время Азек редко поддерживал приближенного Магнуса, но в этом случае поначалу согласился с ним. Лишь затем, наблюдая, как чудовищный мечник прорубается через хрустальный лес к башне Санахта, Ариман понял, как тесно судьба Люция связана с уделом Тысячи Сынов.

«Любая деталь имеет значение».

— Варп-сущности, — пояснил Менкаура. — Доброжелательные спутники, по крайней мере, таковыми мы их считали, призванные из Великого Океана, чтобы усилить наши способности, помочь в прозрении будущего или разгадке тайн.

— Дай угадаю: они обернулись против вас?

Адепт Корвидов кивнул.

— Совершенно верно. Как ты узнал?

— Пес сидит на привязи, пока не вспомнит, что он волк, — сказал Люций, сжав пальцы на рукояти клинка. — Нам ждать неприятностей?

— Не думаю, — ответил Азек, изучив формулу-инвокатус, вытравленную вокруг ярких символов. — Наши тутеларии могли появляться и уходить по своей воле, а эти духи принуждены к подчинению.

— Значит, наблюдатели с «Торкветума» намного осторожнее нас прежних, — заметил Менкаура.

Когда ёкай остановились перед гостями, Ариман подавил желание подняться в одно из более воинственных Исчислений: после событий на Просперо его природное любопытство сменилось подозрительностью. Азек ждал приветствия в той или иной форме. Системы доспеха могли переводить двоичный язык достаточно быстро для нормального общения, но, пока легионер готовил фразу на машинной речи Механикума, из проема в кольце появилось еще одно существо.

Невысокая женщина обладала точностью движений, недоступной даже Санахту. Носила она простую храмовую рясу шафранного цвета, перетянутую черным кушаком. Черты открытого андрогинного лица выдавали в ней схимницу; с затылка выбритой наголо головы спускались три заплетенные пряди, достигавшие колен.

Один глаз незнакомки закрывало бельмо, в другом кружилось разноцветье, схожее с топливной пленкой на воде. Выходит, женщина практиковала искусства — она владела могучим даром, но потусторонние энергии все равно изменили ее тело.

Ёкай расступились, и отшельница низко поклонилась.

— Приветствую, странники, — произнесла она. — Я — Темелуха, госпожа тартарухов[21].

Командир легионеров вернул поклон.

— А я — Азек Ариман… — Он едва не добавил «достойный сын Магнуса Красного», но удовольствовался другим вариантом: —…воин Алого Короля.

Женщина улыбнулась, сделав вид, что не обратила внимания на запинку.

— Моему ордену ведомо о тебе и Магнусе Красном. Имя твоего владыки разносится по Великому Океану.

Насторожившись, Азек постарался скрыть удивление.

— Тебе известно, зачем мы прибыли сюда?

Темелуха вновь поклонилась и указала на оставшийся открытым проход.

— По той же причине, что и все путники, которых интересует «Торкветум». — Ее глаз под пеленой варпа сверкнул колдовским огнем. — Вы ищете ответов у Железного Окулюса.

Шагнув за ведьмой и автоматонами в проем, Ариман испытал мучительное чувство смещения — всплеск желчи в животе, как при резком выходе звездолета из Великого Океана. Авточувства брони завизжали помехами: доспех пытался вывести на визор хоть какое-то изображение. Восприятие Азека исказилось в каждом аспекте.

Охваченный неистовым головокружением, легионер крепче вцепился в посох-хеку. К глотке подступил рвотный спазм; разомкнув крепления шлема, Ариман сорвал его с горжета и судорожно втянул воздух.

— Восстанови равновесие своих элементов, и ощущение уйдет, — сказала Темелуха.

Азек просто кивнул, опасаясь брякнуть какую-нибудь глупость: его мысли рассыпались, будто брошенные кости для гадания. Легионер направил разум в упорядоченные формы нижних Исчислений и только затем открыл глаза.

У него сразу же перехватило дыхание. Он стоял в центре стеклянной платформы, что висела внутри бесконечно развертывающегося тессеракта хрустальных лестниц. Ступени поднимались, спускались или пересекались под немыслимыми углами, нарушая все законы перспективы, как на мифических картинах Нидерлантийского Рыцаря[22].

Где-то вдали по лестницам нескончаемо взбирались усталые люди, но Азек быстро потерял их из виду, запутавшись в искаженных ракурсах и головокружительных отражениях. Картина вызвала у Аримана неясную меланхолию; стряхнув ее, воин огляделся.