Алый король (ЛП)

— Абордаж — отвлекающий маневр, — произнес воин. — Изнутри тянет малефикарумом.

— Чего еще ты ждал от острога Псайканы? — Цезария насмешливо улыбнулась, но Бёдвар покачал головой.

— Мне ведомо, как смердит малефикарум Просперо, — глухо, по-звериному прорычал он. — Теперь открывай эту andskoti[75] дверь, пока я тебя не заставил!

Сестры Лавентуры вознегодовали в ответ на столь неприкрытую угрозу, а «Кастеляны» активировали оружие в конечностях, готовясь стрелять по команде хозяйки.

— Здесь распоряжаешься не ты, Волк, — сказала Цезария.

— Именно так, — согласился Нагасена, поклонившись ей в знак уважения, — но все же он прав. Нужные нам узники там, за порогом. Противник знает это и пытается отвлечь нас.

Обдумав доводы агента, Лавентура кивнула.

— Что ж, ладно, но я не отправлю с вами воительниц, кроме тех, кто уже внутри.

Бъярки усмехнулся. У него вышел низкий, сиплый рык.

— Не бойся, — ответил фенрисиец. — Мы знаем, как истреблять малефикарум.

Изумленный и запыхавшийся Лемюэль выбрался на верхний ярус зала. Лестница заканчивалась в середине уровня с камерами, и по обеим сторонам от нее тянулся ряд из пятидесяти неосвещенных дверных проемов.

Гамон опустился на колени, парализованный страхом, и спрятал лицо в ладонях. Его сердце билось слишком часто и громко: казалось, кто-то стреляет над ухом арестанта. Лемюэль старался отвлечься от доносящейся снизу жуткой какофонии — воя кошмарных монстров в похищенных телах, маниакального хохота безумцев и тошнотворных звуков, с которыми чудовища пожирали людей.

— Идем! — крикнула Шивани. На гладких каменных стенах у нее за спиной бешено плясали отсветы огня. — Вставай!

— Зачем он здесь? — простонал Гамон. — Что это значит?

Лемюэль трясся всем телом. Азек Ариман пришел сюда!

«Неужели Тысяча Сынов никогда не оставит нас в покое?»

Парвати опустилась на колени рядом с ним.

— Я не знаю, — произнесла женщина, и Гамон не совсем понял, на какой вопрос она отвечает — произнесенный вслух или заданный в мыслях.

Чайя положила руку ему ниже затылка и осторожно надавила. Паника почти сразу же отступила — Лемюэль судорожно втянул горячий воздух с жирным привкусом.

— Ничего это не значит. — Камилла нависла над ним, все так же держа руки на бедрах во избежание лишних касаний. — Просто совпадение.

Гамон покачал головой:

— Совпадений не бывает. Он сказал мне это на одном из первых наших уроков.

— Думаешь, он пришел за нами?

— Не знаю и знать не хочу.

— Тогда двигаем отсюда.

— И куда мы пойдем? — злобно бросил Лемюэль.

— Куда угодно! — Парвати в ужасе оглядывалась через плечо.

Поднявшись с помощью Чайи, Гамон обернулся и увидел то же, что и она.

Вверх по лестнице мчались создания в залитых кровью робах арестантов. Прервав подъем, они запрокинули головы, словно принюхиваясь. Стоило Лемюэлю разглядеть их лица, как ему скрутило живот от невероятной омерзительности зрелища.

С окровавленных черепов заключенных свисали клочья кожи, содранной заострившимися ногтями. Из алых дыр на месте глазниц медленно вытекала клейкая жижа.

Гамону вспомнилось слово, которое однажды обронил Ариман.

«Демон».

— Бежим, — прошептал Лемюэль, и трое узников рванулись по галерее, уже понимая, что спрятаться им негде. Шивани нырнула в камеру ближе к концу этажа, Лемюэль и Парвати вбежали туда следом за ней… и резко остановились.

Камера уже была занята.

На грязном матрасе в углу съежились Медея и Ферет. При виде людей мать и сын на мгновение расслабились, но вынужденная неприязнь к окружающим так глубоко въелась в арестантов, что черты женщины тут же застыли, словно гранитное изваяние.

— Пошли вон! — заверещал Ферет. — Чудища придут за вами и убьют нас!

Из галереи донеслись влажные животные хрипы искалеченных существ. Гамон покачал головой.

— Уже поздно, нам некуда идти.

— Вон! — еще раз провизжал мальчик и уткнулся носом в шею матери.

Лемюэль посмотрел Медее в лицо, искаженное от плача и горя.

— Пожалуйста, не надо… — вымолвила она. — У меня больше никого нет. Я простила его.

Гамон не понял, что женщина имела в виду, поэтому промолчал.

Камилла и Чайя присели в углу рядом с матерью и сыном. Из коридора вновь послышались звуки, издаваемые безликими, безглазыми преследователями. Шум напоминал хрюканье свиней, уткнувшихся пятаками в глинистую землю.

Паника вернулась, подкатив к горлу Лемюэля горькой желчью, но он прислушался к ласковым фразам, которыми успокаивали друг друга Шивани и Парвати, и увидел, что беспримесный страх в их аурах ослабевает.

Встав на колени возле женщин, Гамон взял обеих за руки. В памяти всплыли новые воспоминания о занятиях с Ариманом. В самом начале обучения воин рассказывал послушнику о населяющих Великий Океан созданиях, враждебных всему живому. О том, как они питались, что приманивало их.

И о том, как они охотились.

— Эти твари хотят убить нас, — сказал Лемюэль. — Но если вы сделаете, как я скажу, они, возможно, не найдут нас.

— Почему? — спросила Чайя.