Алый король

Ему лучше знать, потому что он так эрудирован, так ментально развит, так безупречно разбирается в сложных космологических нюансах чародейских искусств. Ему лучше знать, потому что Магнус просвещеннее всех, а мы недостаточно развиты, чтобы узреть истину. Мы не видим Вселенную так, как он, не воспринимаем нюансы ее существования. Мы слишком тупы, чтобы понять общее положение дел!

Пром отступил на шаг и развел руками, нарочито изображая благостное смирение и великодушие.

— Но все правильно. Ему лучше знать. Он настолько многоумен, что готов узнавать все за нас, а нам нужно лишь верить, что ему ведома истина. В общем и целом он говорит следующее: «Я разбираюсь в этом лучше, чем кто-либо из вас, включая Императора». Императора, который приказал ему остановиться. Он вынес прямой запрет, но… Магнусу было лучше знать!

Прервав диатрибу, Дион опустил голову и медленно кивнул.

— Хуже всего здесь то, что он, возможно, прав. Возможно, Магнусу действительно лучше знать. Не зря ведь утверждают, что ему с рождения предначертано видеть дальше, чем всем нам. Но мы верим только сотворившему нас Императору, с которым никто не сравнится в могуществе. Он понимает, насколько мрачен, адски чудовищен и вековечен Имматериум; если Он говорит, что есть места, где даже Ему опасно появляться, и есть шаги, которые даже Ему опасно предпринимать, с этим должны согласиться мы все. Любой из нас.

Взглянув на Бъярки, сын Жиллимана с удивлением заметил в глазах рунного жреца искреннее сожаление. Волки были кровавой дланью Императора, своего рода ручными чудовищами, и многие видели в них только дикарей: боялись топора, не замечая скрытого кинжала.

Пром снова обратился к Менкауре.

— Вы хоть раз задумывались, что там, вовне, может оказаться нечто иное? — спросил он, и риторическим его вопрос не был. Диона по-настоящему интересовал ответ. — Неужели вы не представляли, что в темных, безумных глубинах варпа таится некий… малефикарум? Нечто, наблюдающее за вами и шепчущее: «Вот так, любители, барахтайтесь дальше, не сомневайтесь, что у вас все под контролем… Верьте, что вам лучше знать».

Бывший Ультрамарин вдруг понял, что стискивает и разжимает кулаки в ритме своего пульса.

— Воины Пятнадцатого играли с огнем, не заботясь, что в итоге обожгутся не только они. Вас вразумляли и предупреждали. Вам запрещали. Вы не слушали и не собирались. Поэтому вас потребовалось осадить. Спасти от самих себя.

Библиарий развернулся к Бёдвару, который по-новому взглянул на него.

— И, если необходима акция таких масштабов против целого легиона, ее должны проводить самые беспорочные и смертоносные воины в нашем распоряжении. Здесь нужно быстрое, чистое, тотальное истребление: удар острейшим оружием в вернейшей руке, которую направляет безжалостная решимость, рожденная в самом бесстрашном сердце. Убить легион — немалое дело; для него требуются безотказные палачи, свободные от колебаний. Такие, что никогда не позволяют сомнениям удержать их от исполнения приговора.

Пром отошел от колдуна.

— Вот почему Шестой спустили с цепи, — заключил он. — Вот почему вы погибли.

Менкаура размеренно покачал головой.

— Вы не представляете, как жестоко вас всех обманули. — Лицо корвида выражало лишь скорбь об упущенных возможностях. — Алый Король трудился на благо всего человечества. Магнус надеялся, что с его помощью смертные отведут взор от теней, пляшущих на стене пещеры[84], и увидят всё, что видит он; познают то, что знает он. Столько крови пролилось из-за непонимания… Я спрашиваю себя, могло ли все сложиться иначе?

— Вюрд ведет нас, куда пожелает, — сказал Бъярки. К удивлению Диона, фенрисиец шагнул к пленнику и положил руку ему на плечо. — Порой свершения могучих героев немного преобразуют его, но что остается нам? Мы — листья, взметаемые их порывами. И любой, кто способен прозревать вюрд, благословлен и проклят, ибо знает, что не в силах ничего изменить.

— Я не приемлю таких идей, — произнес Менкаура. — Тот, кто видит будущее, обретает силу поменять его.

— Но, если твое видение не сбудется, что же тогда тебе открылось? — поинтересовался Бёдвар. — Сам Фенрис учит нас, что грядущее не предопределено. Прочные земли с глубокими корнями вдруг тонут в океане, тогда как крошечные скалы, едва скрепленные с сердцем мира, стоят на протяжении сотни Великих Лет. Мы способны замечать лишь предупреждения — темные пути, каких лучше избегать. Так скажи мне, Менкаура с Просперо, при виде какой дороги ты направился в Камити-Сону?

Чернокнижник вздохнул.

— Согласно учениям Корвидов, возможен любой вариант судьбы, а каждое наше деяние подобно маленькому порогу в безбрежной реке. Но даже крошечный камень со временем способен повлиять на ее течение. Вот почему я пришел к вам.

— Пришел к нам? — повторил Дион. — Тебя захватили в плен.

— Да, — согласился Менкаура. — Я сдался в надежде, что мой поступок окажется порогом, который изменит течение реки. Вы хотите знать, почему мы прибыли в Камити-Сону? Я скажу вам то, что вы должны услышать, — то, что я увидел и скрыл даже от моих братьев.

— Что именно? — спросил Пром.