Алый осколок (СИ)

Теолрин собрался было удалится, когда новая мысль ударила ему в голову. А что, если пойти еще дальше? В конце концов, ему нужно понять, где та грань, за которую не стоит переступать.

— А знаешь… Дай-ка два. — И, не дождавшись согласия, Теолрин проворно стащил в подноса еще один бокал, после чего развернулся и зашагал как можно дальше от места преступления.

Где-то в глубине души ему даже понравилось иметь подобную власть. В этом было нечто приятное, пусть Теолрину и было от этого немного неловко. Впрочем… Почему ему должно быть неловко или стыдно за то, что ему понравилось ощущать себя не пустым местом, а… Кем-то значимым?

Слуга не стал окликать его, так что Теолрин принялся спокойно прогуливаться по холлу, держа в руках два бокала и украдкой разглядывая гостей, которых становилось все больше. Искать среди них Факела пока что было рано, но вот приглядываться и отмечать какие-то особенности поведения — почему бы и нет? Большинство находящихся в холле гостей, разбившись в группы по три-четыре человека, непринужденно болтали вполголоса. Кто-то обсуждал любовниц какого-то старого графа, другие общались на тему военных стычек с лейрийцами (Теолрину вспомнилось, как Клэйв мастерски корчил из себя бывалого вояку), а группа девушек, хихикая, и вовсе наперебой голосила о какой-то юной баронессе с отвратительным платьем. Судя по всему, присутствующие знали друг друга, даже несмотря на маски.

Маски, кстати говоря, производили впечатление: похоже, большинство присутствующих вложили в них целое состояние. Теолрин видел маски из серебра и золота, а также стекол дорогих оттенков, вплоть до оранжевого и фиолетового. У одних маски просто изображали различные эмоции, другие отсылали к персонажам эпосов об Инхаритамне, третьи и вовсе представляли собой морды различных животных. Теолрин уже насчитал двух львов, трех птиц (с клювом различной длины) и четырех волков.

Из холла он плавно переправился в главный зал, что мгновенно впечатлил его — в первую очередь, своими размерами. Для начала зал этот оказался не просто высоким, но высоченным — пожалуй, этажей в пять-шесть обычного здания. Вширь он тянулся на добрую сотню шагов, а в длину — еще дальше. Две стены из четырех были заполнены высокими прямоугольными окнами с витражами, из-за которых все пространство зала заполнялось разноцветными огнями. Наверху же, опоясывая стены по периметру, виднелись утопающие в полутьме галереи — и на них происходило какое-то движение: кажется, готовился к выступлению оркестр.

У одной из стен, свободной от витражей, широким полукругом высились мраморные колонны; с их вершин свисали знамена и гербы королевской семьи, а перед ними, окруженные вымощенными галькой дорожками, журчали фонтанчики — в одном из них, самом большом, кажется, даже мерцали силуэты рыбок. Однако больше всего во всем этом сияющем многообразии Теолрина впечатлила люстра. Она была огромной — диаметром ярдов в пятнадцать, а то и все двадцать, — и свисала с потолка на многочисленных цепях. В ней, словно в короне какого-то исполинского короля, сверкали тысячи горящих свечеобразных ламп и столько же стеклянных колпаков; в самом нижнем ряду шли фиолетовые, затем — синие, потом голубые, и так вплоть до ярко-оранжевых, на вид практически неотличимых от красных. Теолрин даже поверил бы в то, что это действительно красные стекла, вот только после того, как он держал в руках алый осколок, его уже никто не проведет.

Впрочем, даже без красных колпаков люстра поражала. Теолрин даже не мог представить, в какую сумму может обойтись все это великолепие. И, главное, для чего все это? Только для того, чтобы королевская семья могла показать свою значимость? А ведь это только дворец герцога, не короля…

Решив пока не забивать голову подобными проблемами, Теолрин неспешно направился к ближайшей стене, где остановился напротив одного из витражей, что начинался в районе его головы и уходил, сверкая разноцветными стеклами, едва ли не к самому потолку. Как успел заметить Теолрин, все витражи на этой стене изображали страны Таола до Инхаритамны. Старый мир, что остался лишь на страницах летописей и в подобных изображениях. Мир, полный насилия, вечного кровопролития, алчности и злобы — если, конечно, верить жрецам Небесного Культа. Мир, в котором Проклятые изгнали Владыку и Владычицу — Безмолвных Богов — и наслаждались тем, как люди живут во мраке злобы, ненависти и… Чего там еще? Теолрин никогда особо не вслушивался в проповеди жрецов, даже в те времена, когда мама водила его в храмы на праздники.

Вспомнив те времена, Теолрин поморщился и пригубил из одного из бокалов; тут же снова поморщился, только уже сильнее, когда напиток отдал горчинкой и каким-то странным привкусом. Наверное, это был привкус богатства и власти, поскольку прежде Теолрину не доводилось пить ничего подобного. Ему захотелось уйти отсюда, но витражи словно примагнитили его взгляд. В них было нечто притягивающее. Нечто завораживающее.