Алый Завет (СИ)

Меч не был для меня привычным орудием, но зато он оказался гораздо длиннее старых добрых сай. Напитанные энергией Анима Игнис мышцы практически не ощущали веса стали, и сверкающий клинок прошел сквозь шею ауксилария, перерубив ее вместе с предплечьем, защищенным широким наручем. К сожалению, простой металл сильно уступал по прочности зачарованному, поэтому столь неаккуратное использование привело к тому, что лезвие со звоном переломилось, оставив в моей ладони лишь огрызок в полторы ладони. Но это не значило, что оставшись безоружным я тут же сдамся…

Не успела еще отделенная от тела голова солдата упасть на пол, как я рванулся ко второму Владеющему. Повиснув как дикая мартышка из джунглей проклятого континента на ремне застёгнутого под подбородком шлема, я рванул его вниз, выводя мужчину из равновесия. Он покачнулся и попытался отпихнуть меня, однако его начинания не увенчались успехом. Так что я уронил чужое тело всей немалой массой прямо на зажатый в моем кулаке обломок меча. Хруст, сдавленный хрип, утробное бульканье, и еще один воин присоединяется к поверженным соратникам, выгибаясь в судороге и роняя с губ розовую пену.

Перекатившись вбок и вскочив на ноги, я с безумной улыбкой взглянул в ошарашенные лица оставшейся парочки солдат. Только что на их глазах какой-то презренный Аколит с другого конца Исхироса расправился с шестеркой их боевых товарищей. Легко и непринужденно, как со стайкой босоногих детей, что едва научились ходить. О, да… теперь-то я почувствовал их страх. Даже не страх, а животный ужас, который заглушает голос разума и заставляет бежать прочь, позабыв о долге, чести и достоинстве. Уносить ноги, лишь бы спасти свою никчемную жизнь, которую так легко прервать…

Черный обелиск в дремучем лесу моей души уже не вибрировал, он трясся, порождая болезненные пароксизмы по всему телу. Демон просился наружу, требовал выпустить его. Темная сторона моей личности рвалась на волю, как рвется с цепи бешенный пёс, увидевший ненавистного врага. Но я держал его изо всех сил, оплетая чужеродные желания канатами своей собственной воли. Сиди на месте, тварь, ведь это я твой хозяин! Ты подчинишься, либо же сгинешь вместе со мной! На иное я просто не согласен…

Ауксиларии, принявшие мгновение моей внутренней борьбы за неуверенность, тут же ринулись ко мне, размахивая железом. Оба раззявили рты в истошном крике, но я почему-то не слышал его. Гулкие удары моего сердца заглушали все звуки окружающего мира, и Искра все так же дарила мне небывалое могущество. Выпад одного воина я пропустил над собой, подныривая под его локоть и заводя руку гвардейцу между ног, а затем распрямился, поднимая над собой добрую сотню с лишком килограмм живого веса. Повисший на моих плечах солдат замахнулся, чтобы рубануть куда придется, и вряд ли он сейчас думал о приказе Иилия брать меня живым.

Но я снова оказался быстрее, и со всего маху воткнул бойца в пол. Шея мужчины изогнулась назад, ломая позвонки в труху, и от неестественного натяжения кожа на его горле лопнула, выталкивая из себя листок надгортанника. Тело противника выгнулось в сильнейшей судороге, словно через него шел электрический ток, а потом затряслось, умирая в быстрой и милосердной агонии.

Оставшийся палатин, не обращая внимания на смерть последнего своего соратника, размашисто атаковал меня, не пытаясь изобразить ничего сложного. Он бил коротко и просто, выбирая приемы из скудного солдатского арсенала, но все же делал это поразительно быстро для простого Владеющего.

Я позволил ему атаковать лишь трижды. И когда ауксиларий промахнулся в очередной раз, я швырнул обломок меча в него, метя в лицо. Воин успел среагировать, заслонившись пластиной наруча, и сломанный клинок не причинил ему никакого вреда. Но всего на мгновение перекрыв себе обзор, он пропустил мое стремительное сближение. Удар ногой в голень, и солдат, теряя равновесие, начинает заваливаться вперед. Обхватив руками чужой шлем, я, придавая еще больше инерции падающему противнику, с сочным хрустом впечатал колено в его физиономию.

Кости чужого черепа не выдержали и смялись, превращая его мужественное лицо в гротескную вдавленную маску. Осколки переносицы смертоносными пулями ворвались в его мозг, разрывая мягкую нервную ткань и кровеносные сосуды. И вот последний противник падает, дополняя собой картину ужасающей скоротечной бойни.

Оглядев залитую багровыми потеками комнату, где даже стены не смогли сохранить своей изначальной чистоты, я перевел взгляд на дверь. Ту самую, через которую меня и привел сюда Пилад. Сейчас она была распахнута настежь, и в проеме виднелись вытянувшиеся морды бледных гостей, любующихся учиненным мной безумством.

— Ну, с праздником, что ли, — ухмыльнулся я, демонстрируя белоснежные зубы на покрытом чужой кровью лице. — Или какой-там у вас сегодня повод для пиршества…