Алый знак доблести. Рассказы

Обращает внимание еще одно обстоятельство. Роман «Алый знак доблести» написан о войне за освобождение негров. Того пафоса великого деяния, которое проникает книги Бичер-Стоу, Хилдрета, Марка Твена и стихи Уитмена, в произведении Крейна нет и следа. Где причины дегероизации великой темы? Роман, разумеется, не исторический. Он писался о современности, но материалом была история. Великие события и великие люди ушли в прошлое. Америка становится заурядным империалистическим государством. И невольно встает вопрос: а была ли героика вообще? Не поэтизация демократического прошлого, а истоки прозы современного империализма интересуют писателя, хотя при этом несколько искажается историческая перспектива.

Действие романа протекает как последовательная смена отношений Генри Флеминга к войне, к битве, в которой он участвует. Молодой человек впервые должен идти в бой, и ожидание боя, участие в нем, поведение во время боя становятся предметом повествования. Весь роман строится на системе контрастов, контртезисов, которые оспаривают друг друга. Вот юноша, взволнованный ожиданием битвы, вспоминает историю того, как он шел на войну, и Крейн сопоставляет энтузиазм молодого человека и прозаическую интонацию матери:

«И все-таки она разочаровала его, ни слова не сказав о возвращении со щитом или на щите. Он заранее настроился на трогательную сцену. Он даже приготовил несколько фраз, которые, по его мнению, должны были прозвучать очень красиво. Но она расстроила его планы».

Представление юноши о войне сопоставляется с ее реальным обликом.

«Он думал, что настоящая война — это кровавые бои с короткими передышками, чтобы солдаты могли поспать и поесть. Но с той поры, как полк прибыл на фронт, они стремились только к одному: как-нибудь согреться».

Наконец он осознает свое нежелание участвовать в битве, но вскоре выясняется, что от его желания или нежелания ничего не изменится.

Мысль о надвигающейся битве наполняет ужасом душу молодого человека. Страх перед неизвестностью охватывает его с такой силой, что ему даже хочется бежать.

В юноше вырастает протест, а вместе с протестом — понимание того, что он никогда не хотел быть на войне, что его принудили, пригнали.

«Обнаружив это, он вдруг понял, что ему никогда не хотелось воевать. В армию он пошел не по доброй воле. Его безжалостно втянуло в нее правительство. А теперь его волокут на бойню».

Этот своеобразный спор, который герой ведет с самим собой, завершается постепенным его созреванием.

Крейн проводит своего героя через смену ощущений, через целую гамму настроений — от надежды к отчаянию и страху, а затем снова к надежде. Внезапно он начинает ощущать чувство военного братства:

«Им овладело неизъяснимое ощущение военного братства — того братства, которое обладает большей силой, чем даже цель, во имя которой они сражались. Это было таинственное сообщество, рожденное пороховым дымом и смертельной опасностью».

Затем описывается бегство героя и стыд, который охватывает его, когда он осознает свой поступок. У него появляется жажда загладить свой поступок.

«Ему тоже хотелось получить рану — алый знак доблести».

Война предстает своей страшной, антиромантической стороной. Образ ее, создаваемый Крейном, вырастает до значимости общечеловеческого стимула. Солдаты, идущие в сражения, кажутся толпою, приносимою в жертву.

«Им предстояла встреча с войной, с этим багряным зверем, с этим раздувшимся от крови богом».

Страшное зрелище смертей, бездушное обращение командиров заставляют героя почти стремиться к смерти.

Юноша ранен — он получил свой «знак доблести», получил его в результате нелепой, трагической случайности. Роман завершается своеобразным катарсисом, очищением души героя. Вечный образ чистой, незапятнанной природы противопоставляется облику войны. Этот последний контртезис совлекает с войны ее героическое обличье, глубоко ее осуждает. Смотря в небо, герой испытывает чувства, сходные с теми, которые испытывает раненый толстовский князь Андрей: