Алый знак воина. Орел Девятого легиона

Огромный серый вожак пробирался к нему, волоча по снегу брюхо. Челюсти его раздвинулись в отвратительной бесстыдной ухмылке… Дрэм понятия не имел, сколько времени он держал их на расстоянии с помощью кусков мела. Больше швырять было нечего, разве что копье Долая. Он поднял его и метнул. Но широкое копье не предназначалось для метания, и в колеблющемся лунном свете оно лишь мазнуло по плечу серого. Теперь у Дрэма, кроме своего копья, не осталось ничего, и волки это знали. Шансов на спасение не было. Дрэм схватил копье и, слегка привстав, смотрел широко раскрытыми глазами на приближающегося волка. Во рту у Дрэма пересохло. Старая Кью сбоку от него злобно зарычала, а за его спиной — он это каким–то непонятным образом почувствовал — овца встала на ноги и теперь блеяла от боли и ужаса.

Все ближе и ближе, делая из осторожности круги, подходил серый вожак. Он шел крадучись и извиваясь, подметая брюхом снег. Дрэму почудилось, что он откуда–то знает этого волка и, самое странное, что и волк знает его. Он когда–то видел этот злобный оскал и приветственный огонек в страшных желтых глазах. Но тогда этой встречи ждал волк, а на этот раз ее искал Дрэм

Огромный зверь напрягся, присел и прыгнул. Дрэм прыгнул ему навстречу, в то время как Кью с рычанием вцепилась в горло второму волку, вернее волчице. Когда он и волк сошлись, раздался какой–то шум в отдалении, потом крики, но Дрэм ничего не слышал. В этом мире существовали только они с волком, да еще Долай и ягнящаяся овца за спиной.

А затем мир еще сильнее сузился, и из него ушли Долай и овца. Сейчас они остались вдвоем, он и волк. Дрэм скользнул в сторону, чтобы уклониться от прыжка, копье задело плечо зверя и едва не вырвалось из рук, когда тот дернулся и взвыл. Резкая боль обожгла, как и в прошлый раз, правое плечо, но он почти не заметил ее, судорожными движениями пытаясь вытащить копье. Он не устоял на ногах, и волк навалился на него и рвал ему плечо, добираясь до горла. Он прижал подбородок к груди и, орудуя копьем, как кинжалом, несколько раз всадил его в тело волка. С ревом они покатились по земле. На него бросился третий волк, и все потонуло в яростном вое. Он не знал даже, кто из них громче рычит, он или волк.

Все смешалось в этом визге, рычании и хрипе. Во рту у него был привкус крови, и в темноте перед глазами вспыхивали неровные пляшущие огоньки.

Затем вой сменился каким–то новым шумом, и вместо огоньков заплясали шафранные конские хвосты факелов в руках бегущих людей. Потом все кончилось. Кончилось, как ни трудно в это поверить. Он сидел на корточках, опустив голову, на перепаханном затоптанном снегу и смотрел, не отрываясь, на пятна, окрасившие белую землю. Алое на белом… Алый знак воина… В его затуманенном сознании мелькнуло воспоминание о лебеде, его первом трофее: алое пятно на белоснежной груди. Затем сознание прояснилось и он понял, что на снегу следы крови, следы горячей крови на холодном снегу — они даже слегка дымились в мерцающем факельном свете. Старая Кью и волчица лежали, раскинувшись, недалеко друг от друга: последняя схватка завершилась. Третий волк, молодой, еще рычал, открывая пасть в предсмертной агонии — кто–то проткнул его копьем. Свет факелов был направлен прямо на Дрэма, полностью освещая распростертого у его» ног серого вожака.

Вокруг него столпились люди, а Белошей, сунув ему в лицо морду, стал облизывать подряд все кровоточащие раны на правой руке, на груди, на плече. Кто–то сзади поддерживал его. Он знал, что это Вортрикс. Он слышал его радостный голос: «Он убил волка! Луга! Юриан! Смотрите, какое тут было сражение! Он убил волка!»

— Мне кажется, волк убил его, — сказал Юриан.

Но голоса были далекие и доходили будто сквозь туман.

— Присмотрите за Долаем, — пробормотал он. — И за овцой… Она…

— С овцой все в порядке. — На этот раз это был голос Ханно. — Присматривать за ней больше не нужно.

Неожиданно он услыхал крик новорожденного ягненка и его охватил бурный восторг — не потому, что он убил огромного серого вожака, а, как это ни удивительно, из–за того, что этот крошечный ягненок явился в мир целым и невредимым.

Это было последнее, что он помнил, после чего наступил долгий провал.

Глава XIV АЛЫЙ ЗНАК ВОИНА

Об этом времени в памяти Дрэма осталось лишь чередование хаоса и тьмы, где, не затухая горели два костра, один в голове, а другой около плеча. Иногда хаос рассеивался, возникали лица: матери, Блай, жреца Мудира, с глазами, словно два солнца, и даже лицо Вортрикса. Но он знал, что все это не настоящее, так как лица эти были из племени, а между ним и племенем, как между ним и Вортриксом, что–то пролегло, какой–то черный пролив. Что именно, он не мог вспомнить, а когда думал, хаос возвращался и лица пропадали.