Алжирские тайны

Это постоянное давление в мочевом пузыре — нечто подобное творилось и в политико-воспитательном центре Ланг-Транг. Все, что мне давали выпить, попросту текло сквозь меня и сразу выливалось. На ногах у меня образовались страшные нарывы. К нарывам сползались клопы. Если у меня были свободны руки, я пытался ловить клопов и есть. Спать мне не позволяли никогда. Днем и ночью горел яркий свет, к тому же мне вывернули наизнанку веки и обрезали ресницы, так что глаза никогда не закрывались. Меня вынуждали просить разрешения пить мочу. Если мне позволяли выпить мою собственную, я считал, что мне очень повезло. Казалось бы, пустяк, но в подобных условиях даже мелкая поблажка может принести большую радость. Радость, правда, недолгую, поскольку моча была слишком соленой, чтобы утолить жажду. О том, что мне довелось испытать в лагере, я рассказал Рокруа и Мерсье. Но я так и не сказал им, как к этому отношусь. О Ланг-Транге я вспоминаю с ностальгией, а о своих воспитателях — с уважением. Разумеется, они растолковали мне марксистские истины. Но дело не только в этом. Генералам и политикам так не терпелось послать нас в Дьен-Бьен-Фу, но, как только Дьен-Бьен-Фу сдали противнику и эта стратегия перестала считаться гениальной, возникло ли у них столь же нетерпеливое желание вызволить нас из вьетминевского плена? В сущности, на нас им было наплевать. В руках противника мы сделались уцененным товаром. Если оценивать объективно, все мои дознаватели и учителя в Ланг-Транге были людьми жестокими, но моя судьба им была отнюдь не безразлична, и, на свой грубый манер, они заботились обо всех нас, в то время как родные генералы бросили нас на произвол судьбы.

Пара пустяков! Дождаться темноты. Мне известен распорядок караульной службы на стенах укреплений. Дождаться, когда часовой пройдет, потом перемахнуть через стену и спрыгнуть вниз, в темную пустыню. Ха-ха! Шучу, конечно. Это прыжок со стены в двенадцать с половиной метров высотой. Многие люди, даже кое-кто из алжирцев французского происхождения с побережья, которые по идее должны соображать, что к чему, думают, будто Сахара — это сплошь мягкие, волнистые песчаные дюны. Так вот, на мягких, волнистых песчаных дюнах Легион укрепленные узлы не сооружает. По меньшей мере на полмили вокруг — твердая каменистая почва и кустарник. Я бы сломал ногу.

Нет, я и вправду лопну, если не отолью. Придумал. Придумал! Дождусь здесь, наверху, появления следующего солдата. Потом помочусь ему на голову. А когда за мной придут, симулирую сумасшествие. Боже мой! Сейчас я уже не вполне уверен, что это будет симуляция. Загвоздка только в том, что за несколько сеансов рок-н-ролла, плавания брассом и пентотала натрия из меня довольно быстро выбьют эту дурь. Хочется есть. Было бы приятно помечтать о каком-нибудь горячем блюде, но мешает мысль о том, что первым делом у меня в желудке окажется, вероятно, длинная резиновая трубка.

Все решения, приходившие мне в голову, нелепы. Абсолютно смехотворны. Чепуха из приключений трех мушкетеров или из какого-нибудь другого юношеского сна, чреватого поллюцией. Однако вскоре бежать все-таки придется, причем согласно одному из этих абсолютно смехотворных планов. Один вопрос: которому из них?

Глава восьмая

Я слезаю со своего выступа. Наверху, рядом с лестницей, есть офицерский туалет. Отливаю. Так нервничаю, что брызгаю себе на брюки. Пересчитываю патроны.

Когда я выхожу на плац, уже вечереет. Неподалеку стоят и курят несколько солдат. Стараюсь на них не смотреть. Прислоняюсь к дверному косяку в тени. Я пока не знаю, что делать, но жду, когда снизойдет вдохновение — или что-нибудь достаточно близкое к таковому. Вижу капрала Бучалика, который лениво копается в одном из джипов. Засовываю руки в карманы и не спеша подхожу. Придаю своему голосу грубоватые нотки.

— Что с этим джипом, капрал?

— Да сцепление слегка заедает. Наверно, я мог бы… Бог ты мой! Капитан Руссель! А я думал, вас…

— Нет, я, как видите, жив-здоров. Учения службы безопасности уже закончились. Ключи у вас? Я реквизирую джип.

— Да, но…

— Давайте ключи, капрал! Джип мне нужен немедленно.

Не дожидаясь ответа, сажусь в машину. Он протягивает мне ключи, но при этом мнется, одолеваемый подозрениями.

— Нам сказали, что вы убиты… и полковник тоже. Прежде чем забрать джип, вам необходимо поговорить с майором. Впредь до особого распоряжения никто не должен выезжать за ворота. Не могли бы вы…

— Учения закончены, капрал. — Я уже включил зажигание. — Завтра утром вы с вашими людьми получите инструкции в отношении всей операции. Я жив-здоров, как и полковник.

— Постойте! Минуточку! Я же видел труп полковника, это было… Капитан, подождите!

Напрасно он это сказал. Джип, накренившись, мчится через внутренний двор, а капрал Бучалик бежит вдогонку. У ворот препирательства возобновляются.

— Сержант Хьюз, случилось нечто непредвиденное. Немедленно откройте ворота! Как только я уеду, позаботьтесь о том, чтобы они были закрыты, и обратитесь к майору Леви за дальнейшими распоряжениями.